Она ведь совсем кроха ещё. Она недавно бегать научилась, а уже оказалась в больнице.

Укутанная не любимым пледом, а проводами и капельницами.

В её тело столько препаратов не поместится, сколько ей вливают.

– Ты скорее приезжай, – просит с детской серьёзностью. – Ладно? И желейки!

– Ляль, нельзя.

Слышу голос Наташи. Она терпеливо объясняет, что сладкого малышке нельзя. Пока так точно.

– О, – напрягаюсь, слыша оханье. – Я спать хочу, – зевает. – Я так устала…

Голос становится тише. Роняет телефон на кровать, скорее всего. Возится. А я прислушиваюсь к любым звукам.

– Мамочка. А если я засну – я увижу папу? Он тогда быстрее вернётся?

Прикрываю глаза.

Будто дослушиваю этот разговор. Погано становится.

Хочется сорваться. Приехать. Но храбрости у меня не хватает.

Не могу там находиться. Наташа… Удивительная. Стойкая. Сильная.

Она постоянно в больнице. Всё время рядом с дочкой. Изредка домой заскакивает, чтобы что-то забрать.

Выдерживает всё. Не оставляет Лялю без присмотра. Страшно.

И мне тоже страшно. Безнадёгой окутывает, когда я захожу в белоснежную палату.

Своим бессилием захлёбываюсь. Там я ничего не могу сделать.

Ни болезнь подкупить, ни за полноценное лечение заплатить.

Диагнозы бывают такие, чтоб их. Иногда, сколько б бабок не было, ничего нельзя поделать. Просто смириться надо.

Но с Лялей я не собираюсь смиряться.

И в больнице я ничем не помогу. А за её стенами – много вариантов. Найду выход из ситуации. Не безнадёжный ведь случай.

Ей лишь донор нужен. И нужен срочно.

Так больше всего шансов, что Ляля пойдёт на поправку и вылечится.

Я первым делом обследование прошёл. Надеялся, что подойду. Но нет. И Наташа мимо. Общее ДНК не всегда гарантия того, что человек подойдёт.

Но пока других вариантов нет. Нужно других родственников искать. Их проверять, использовать.

– Снова уснула, – сообщает Наташа, снова со мной созваниваясь. – Она так много спит в последнее время… Савв, я попросить хотела.

– О чём?

– Если шансов нет – ты мне честно скажи. Я буду… Я… Я ведь каждую минуточку жду, что ты найдёшь донора. А ты ничего не рассказываешь.

– Шанс есть всегда. Я этим занимаюсь.

– Правда?

– Правда, Нат.

Занимаюсь. Делаю всё, что в моих силах и даже больше. Врачей подкупил. Всех, кого можно.

Пытался найти хоть кого-то, кто подойдёт для Ляли. Хотя бы частичное совпадение.

Приехал сюда в поисках новых вариантов. А наткнулся на Марьям.

Случайность.

От которой я отказываться не планирую.

– Это меня Бог наказывает, – продолжает самобичевание. – За то, что с женатым связалась.

– Наташ, прекрати. Ты знаешь, что не в этом дело.

– Конечно. А в том, что один мудак не признался, что женат! Я же просто… Я просто хотела счастливую доченьку себе. В чём моя вина?

Молчу. У меня нет слов, чтобы поддержать Наташу.

Все давно закончились, когда ещё только диагноз поставили.

А дальше всё по кругу.

– Прости, Савв. Я просто уже не выдерживаю. Иногда думаю, что лучше бы аборт сделала сразу.

– Прекращай! – рявкаю, подрываясь. – Хватит нести ерунду. С Лялей всё будет хорошо. Обещаю тебе.

– Ты не можешь… Ты не можешь обещать, Савв. Не это. Если донора не будет…

– Он будет. Я работаю над этим. В процессе.

Только куда-то не туда меня заводит процесс. Я сюда приехал не для того, чтобы с Марой чай попивать.

Но при этом закончить всё быстро тоже не могу.

Может наши перепалки – единственная отдушина за последние месяцы.

– Мне нужно немного времени, и будем лечит Лялю, – обещаю в который раз.

Наташа облегчённо всхлипывает. Она не знает, что именно я задумал. И никогда не простит, если всё всплывёт.

Но я в отчаянии.