– Пошел ты!

Слов цензурных на него не хватает!

– Идём, – командует Богдан, когда мы останавливаемся во дворе психушки. Он берет пакет и не дожидаясь меня, поднимается по лестнице.

– Подлечиться решил? Давно пора! – пытаюсь пошутить я, но он никак не реагирует. Лицо хмурое, он словно и не со мной сейчас.

– Господин Вульф! – здоровается с ним врач.

– Я принес ей тут кое-что.

– Не стоило. Ольга все так же без изменения. Но вы можете пройти. Она в саду.

– Если хочешь, можешь остаться здесь.

Ко мне подходит больной.

– Наконец-то ты пришла!

– Я лучше с тобой пойду.

– Как хочешь, – пожимает плечами.

Мы выходим в сад. Тут множество лавочек, на которых сидят больные под присмотром медсестер. Я останавливаюсь, а Богдан подходит к брюнетке, садиться перед ней на корточки. Он говорит ей что-то, а она его не замечает, смотрит перед собой с отсутствующим лицом.

– Лёля, это я, Даня. Как ты себя чувствуешь? – он продолжает ей рассказывать, но девушка остаётся безучастной. Богдан передает пакет медсестре, бросает мне через плечо:

– Пошли, – притихшая, плетусь за ним следом.

В машине я чувствую себя неловко. Сегодня, с той девушкой, он был другим. Прежним. Заботливым, чутким внимательным.

– Можно спросить, – осторожно говорю я.

– Спрашивай.

– Что с этой девушкой? Она же оборотень?

– Да.

– Ты можешь не рассказывать, если не хочешь.

– Да мне не сложно. Когда только Мстислав начал новую эру, по миру вспыхнули восстания. Сотни оборотней пытались подавить бунт. Среди них был мой друг. Миша. Ты его не знаешь. Мы познакомились после нашего с тобой расставания. Его взяли в кольцо люди. И убили. Я в это время был вместе с Мстиславом в другом городе. А Лёля – его истинная. Когда одна из пар погибает, проклятье истинных действует быстрее. Из веселой девушки она за месяц превратилась в растение. Я оплатил ей лечение в лучшей клинике, но ничего не помогало.

Я тогда ещё сомневался разрывать ли с тобой связь. Но когда увидел ее пустотой взгляд – решился. Я не хотел, чтобы родители выносили утки за мной, не хотел становится обузой для своей семьи.

Я отвернулась к окну. Я чуть не проболталась Богдану, что со мной было нечто подобное, и если бы не Леся, я была такой же как эта девушка.

Богдан переживал о девушке друга. Это же о чем то говорит? Не конченым же он стал говнюком? Ещё есть надежда вернуть блудного сына домой, к Майклу?

Он хоть и запретил произносить имя Богдана, я то видела как альфа места себе не находил, переживает о том, что потерял любимого сына.

Мы подъехали к офису Богдана. Его сотрудники здоровались и торопились поскорее скрыться. Кто-то старался избежать столкновения с боссом. Окинула взглядом просторный холл с дорогим ремонтом. Мы зашли в стальной лифт, панели которого были начищены до зеркального блеска.

– Значит вот твое место работы.

– Это филиал. Я здесь временно. Как только налажу нормальную работу, так сразу вернусь в головной офис, – я смотрела на это пафосное место, и слова, как тошнота рвались наружу.

– Ради этого все?

– Что все?

– Ради такой власти ты бросил дом, семью?

– А что нужно было? Как отец уйти в подполье гордо задрав голову.

– А что лучше вообще не иметь гордости? – скулы на лице Богдана напряглись, он ударил кулаком рядом с моим лицом.

– Ты нарываешься, Андреа! А не ты ли присоединилась к нам?

– Я. Но у меня нет никого. Дёма занят своей семьёй и пополнением. Отец, как ты знаешь, с вами с самого начала. А Майкл…

– Я не хочу ничего слышать о нем! – взревел он и отвернулся от меня.

– Майкл всё ещё тебя ждёт, – осторожно добавила я.

– Оставь свои проповеднические речи для кого-то другого. У Майкла больше нет сына. Он сам так сказал, – двери лифта открылись, Богдан вылетел пулей.