Вообще, стоит признать, что когда она была рядом, ее запах или голос, или все вместе, проводили какие-то манипуляции, и на свой буйный характер, я находил успокоение.

Ну, и в-третьих, меня просто ненавидела Сонина мама. Наши отношения она не приняла, и я до сих пор не могу понять: почему?

С первого и до последнего дня, Диана Юрьевна уничтожала меня глазами, постоянно задавала неудобные вопросы, и однажды, даже запретила мне приезжать к ним домой. Не то чтобы для меня это было принципиально важно, но я любил Соню и собирался вообще-то на ней жениться, а плохие отношения с будущей тещей, явно не способствовали нормальному климату в семье.

В день, когда Соня попала в больницу, Диана высказала мне все, что обо мне думает, и неоднократно упомянула, что я принес им только горе и страдания, и слава Богу, что появился Женя, который смог спасти ее дочь. Спасти, мать вашу! Отчего? От моей любви? От моей заботы?

Я так разозлился тогда, что даже не помню, что на это все ответил. Было больно. Но уйти просто так, все равно не смог, особенно, когда узнал, что Жека не выжил в той аварии и спасать дальше уже было некому, как и оплачивать лечение моей любимой девушки.

Я хотел получить ответы. Хотел чтобы она мне в лицо все сказала, как было и с чего, черт возьми, все началось. Видеть ее в реанимации было больно, и эта картина мне потом долго снилась, но я все равно был с ней. Не мог ее бросить.

Лежа на больничной койке, с этими всеми трубками и капельницами, Соня была такой маленькой и беззащитной, что сжималось сердце. Я наступил себе на гордость и ждал, когда она поправится. Пока Диана не добила меня окончательно и не сказала, что у Сони с Женей все было настолько серьезно, что Соня была даже беременна.

От него.

Срок был слишком маленьким, а меня больше месяца не было в стране, это просто не мог быть мой ребенок.

Вот тут, я практически слетел с катушек. Это был конец. Я не мог понять, как она могла, не мог дышать нормально от этой чертовой правды. Другого выхода, кроме как расстаться, и уехать, я не видел. А что нужно было ловить? Унижаться? Рядом находиться было трудно и болезненно. В той палате было двое больных.

Тогда почему именно она, ведет себя сейчас как жертва? В чем я виноват перед ней?

— Марк Игоревич, вы уезжаете? — вездесущая управляющая сталкивается со мной на рецепции, как всегда, закидывая вопросами.

— Да, до конца дня меня уже не будет, — не сбавляю ход, мне нужен свежий воздух.

Кто знает, может София до сих пор тут, а мне нельзя ее сейчас видеть. Нужно остыть. Либо придушу, либо зацелую. И оба варианта нам не подходят.

— Ваш номер готов, но ваш брат сказал, что не останется, — заботливо продолжает наседать Анна Павловна.

— Да, — черт, совсем забыл ее предупредить. — Номера можете не готовить, мы здесь больше жить не будем. Я забыл предупредить.

— Почему?

Что значит: почему? Я что, должен перед ней отчитываться?

— У нас здесь есть дом, Анна Павловна, и он уже готов. Так что, встретимся завтра утром.

Она вменяет каждому моему слову и иногда меня это бесит. Я вижу, что у нее на все есть свое мнение, но она из тех женщин, кто отлично приспосабливается к переменам. Неудивительно.

Когда уже собираюсь наконец-то выйти, управляющая начинает закидывать рабочими вопросами. Не понимаю, ей было мало нашего совещания? Кому я нарезал задачи? Но продолжаю держать себя в руках, все же, эта милая женщина не виновата, что бывшая девушка выпивает из меня все соки, поэтому отвечаю по каждому пункту, и стараюсь быть вежливым.

— Марк Игоревич, еще я хотела уточнить насчет администраторов, — осторожно произносит она, под конец своих вопросов.