Понятно, что с тех пор прошло уже много времени и всей правды мы все равно никогда не узнаем, но мне всегда было жалко этого бога. Ведь двуликим его называют не просто так, а потому, что когда-то в нем жила энергия света и энергия тьмы. А потом они поссорились и понеслось.

Может, если Шафи не обвиняет во всех смертных грехах древнего бога-отступника, он и мою суть примет?

За мыслями, которые мечутся от-какой-сумеричник-лапочка до я-его-недостойна - проходит целый день.

И про Лаэрта я уже не вспоминаю, и про странного боевого джина, который появился буквально из неоткуда, и про то, что Элайна наплела про их с сумеречником свидание. Ну не мог он так себя вести! Просто не мог!

Поэтому к тому, что вижу дома - я оказываюсь совершенно не готова.

Вокруг хаос, все вещи перевернуты, Чуи от страха забился в угол между холодильным шкафом и стеной и тихонько поскуливает. На полу - сердце пропускает удар - следы крови.

- Что здесь произошло - спрашиваю я подругу, когда она, немного похрамывая заходит на кухню. У неё разбита бровь, а под глазом - наливается огромный синяк.

- А сама не видишь? - огрызается Элайна. - Тот, кого ты подобрала, в какой-то момент окреп, и напал, стоило мне только потерять бдительность и заняться своими делами. Избил. Забрал всем мои деньги, а пока их искал - все перевернул. Довольна? Ты этого хотела? Чтобы Шафи теперь на меня и не посмотрел? - И столько злобы я слышу в её словах, а еще почему-то уловливаю знакомые интонации.

- Вечно, притащишь домой всякий сброд, а мне потом расхлебывай. Хорошо устроилась, ничего не скажешь. - Это она про Чуи? Ну, мужчина - понятно. Но он был ранен! Почти умер! Поверить не могу, что он так себя повел. Трясу головой. Наверное, это какая-то ошибка. А был такой милый. К глазам подступают слезы.

- Убирай, давай все здесь. Ты проблемы нашла, тебе и разгребать. - Ну да, она, наверное, права.

- Прости, пожалуйста. Я могу как - то тебе помочь? - Спрашиваю примиряюще.

- Животное забери к себе в комнату. Он без тебя - воет. А мне и без него тошно. - Смотрю на испуганного лемура.

- Да. Хорошо. - Знакомые интонации усиливаются. Почему ты напоминаешь мне Лаэрта? Отмахиваюсь от этого. Мне просто, кажется.

Она права, это моя вина. Притащила в дом непонятно кого, скинула заботу о нем на неё. Помиримся потом. За Чуи, правда, обидно.

- Не знаю, что ты будешь делать, но если Шафи завтра мне не перезвонит - пеняй на себя. Все расскажу страже про твои грязные делишки по укрыванию у себя беглых преступников. - Он еле выжил, вообще-то! Хочется прокричать мне. Если у тебя с ним было все так хорошо, почему тогда ты просишь меня с ним поговорить? И почему не спрашиваешь где я ночевала, ведь домой я вчера так и не вернулась. Как-то это все очень странно выглядит. Но эти мысли я ставлю на паузу.

Убираюсь до глубокой ночи.

С остервенением драю пол и навожу порядок. Сумеречника ей подавай! И ведь идет на шантаж! Не ожидала от неё подобного. Но, это видимо стресс.

Когда на соборе Всеединого бьют колокола, объявляя полночь, я конец-то без сил валюсь на кровать. Мохнатик сразу же устраивается у меня на груди. Теплый, живой, трогательный. И как тебя можно не любить? Делаю вдох и выдох.

Но сон не идет, не смотря на усталость.

Ворочаюсь, добрый час в попытках уснуть.

Представляю, что может сделать со мной Лаэрт, если узнает, что я от него скрыла. А Шафи? Чем он заслужил Элайну? Эти эмоции разъедают мою голову. Жгучая ревность, страх за свою жизнь, вина перед подругой, стыд перед пепельником.

В какой-то момент раздраженно выкидываю подушку в стену. Лемур к этому времени успевает переместиться мне в ноги и теперь сладко сопит, спрятав голову под крылом. Хоть кому-то повезло.