Не то, что я. Грязнокровка. Недодракон. Гадкое отродье тьмы - так назвал меня Лаэрт когда-то.

Передергиваю плечами, словно от холодного ветра, хотя в магазине тепло.

Ладно, у меня есть дела поважнее потревоженных чувств.

Надо придумать, как помочь Бласу (именно так зовут мужчину, которого я спасла) выбраться из города.

Спасибо подруге, спрятала его под своей кроватью, наложила маскировочное заклинание и подкинула лемура, чтобы отвести все подозрения. Вот видишь, она сделала добро и оно к ней вернулось. Значит, я иду в правильном направлении - пытаюсь подбодрить саму себя. Не получается.

И пророчество это странное, которое рассказал мне цыган. Запомнить с первого раза я его не смогла, но одна строчка постоянно крутится в голове.

«Двуликий бог станет всеединым».

Что за игры высших существ? Причем здесь лунные некроманты?

Захожу в подсобку, первый раз за утро. Прислоняюсь спиной к холодной двери.

Делаю глубокий вдох, а на выдохе снова возвращаются невеселые мысли о Шафи. Как он мог кого-то целовать, если ему прикосновения неприятны? Может быть, она привирает, и ничего такого не было?

Потому что в учебниках по драконьей психологии четко написано, что любой контакт с кожей пепельника - воспринимается им, как потенциальная угроза, и вызывает соответствующую реакцию организма. То есть по факту - они почти постоянно защищаются и находятся в колоссальном напряжении. А тут целовался, гладил.

Всплескиваю руками. Пф! Нашел и нашел. Он мой друг! Элайна - милая. Значит, мне надо пожелать ему счастья и стараться не мешать, когда они вместе. Все.

Тут в углу слышу какой-то странный звук. Снова вор? Только этого не хватало! Как-то я сегодня не в настроении, дружок. Зря сунулся.

Обвожу взглядом комнату, в поисках чего-то подходящего для защиты. На глаза попадается кочерга. Хорошо, что в брюках сегодня. Удобнее будет драться.

Легко подхватываю её и направляюсь туда, где услышала чужака. И лампу с джином еще подцепляю по дороге. Его помощь лишней не будет.

- Выходи. - Говорю грозно, а потом ахаю, услышав тихий голос Шафи, наполненный болью.

- Извини. Не могу. - На ватных ногах иду в самый дальний угол, к большим, картонным коробкам с иномирными чаями.

Между стеной и большим стеллажом, на полу, лежит мой коллега.

Нос разбит, правый глаз почти полностью заплыл, губы покрыты коркой запекшейся крови.

Вдыхаю воздух через сжатые зубы.

Его лицо бледное, белая, некогда рубашка порвана в нескольких местах, на левой ноге нет ботинка, или во что он там был одет. На темно-синих брюках видны бордовые пятна.

- Я не опасен - тихо говорит он. Тут понимаю, что все еще замахиваюсь грозным оружием для перемешивания дров в печи.

- Что произошло. - Опускаю руку, ставлю на небольшой столик лампу с джином. Сжимаю кулаки, и сажусь рядом с другом.

- Хулиганы в парке напали. Не дошел до дома. Магазин оказался ближе. А еще мне нужно с тобой поговорить. Серьезно.

Сокрушенно качаю головой и по привычке прикусываю нижнюю губу.

Надо помочь снять ему рубашку, и хотя бы первично обработать раны, проверить - нет ли сотрясения, внутренних кровотечений? Но как это сделать, если я даже притронуться к нему не могу? А потом еще надо заявление написать, стражам порядка, чтобы поймали тех, кто это сделал.

- Тиана, могу ли я нарушить твои личные границы и дать совет, который призван спасти тебе жизнь? - Тихо говорит он, разбитыми губами, так и не дождавшись моего ответа.

Тянусь к нему, но в последний момент отдергиваю руки. Его слов почти не слышу.

- Конечно. Я буду рада - говорю просто так, чтобы занять голову чем угодно кроме нарастающей там паники.