Она вернулась через несколько минут, волоча за собой пылесос, присела, чтобы вытянуть шнур, но в какой-то момент остановилась и подняла глаза. На кухне было слишком тихо и ей даже показалось, что все привиделось. Но Артем был на месте и смотрел на нее. Мрачно. Внимательно. Испытывающе.

– Провоцировать?

– Именно.

Она подошла к нему, приладив к трубке щеточку для уборки полок от пыли.

– Ты раззадорил меня, показал, как интересно может быть рядом с профессионалом и тем, кто умеет делиться опытом, а потом решил захлопнуть витрину и показать, что это не для меня.

Она включила пылесос и некоторое время занималась устранением последствий ремонта. Артем не сдвинулся с места. Он наблюдал за ней и терпеливо ждал, когда она закончит жужжать на всю кухню.

– Дело только в этом?

Она, кажется, удивилась. Ей не надо было искать его. Артем всегда был на виду. Ей не надо было мстить. Это было так низко. Не передать словами, как больно от одного только предположения, что она лезет в его жизнь, чтобы напомнить о себе, когда он не хочет помнить ее.

– Я бы не пришла к тебе, Золотарев, если бы не дети и нищета вокруг.

Артем нахмурился. Он видел что-то свое и похоже не верил ей.

– Что за запах? – спросил он, наверняка имея в виду теперь кажущуюся везде фальшь.

– Это правда, – повторила Ира, а потом опомнилась! – Крендельки!

Она сунула ему в руки щетку, развернулась на пятках и бросилась к духовке. Тут же вскрикнула, споткнувшись о стул, проглотила ругательства, но успела наградить Золотарева обвиняющим взглядом.

– Что?! – откликнулся тот незамедлительно с озарившей лицо веселой улыбкой. – Скажешь я виноват?

– По-твоему, это смешно?! – прошипела Ирина, пытаясь справиться с болью, вперемешку с криком и возмущением.

Он определенно был причастен к ушибу ее левого мизинца, но Иру волновало другое.

– Я совсем забыла о них, – проговорила она, перестав кусать себя за губу. – Неужели сгорели?!

Из открытой дверки повалил не то пар, не то дым, застив собой пространство вокруг, заставил закашляться и замахать руками. Однако, через несколько секунд все стало улетучиваться в открытое окно. Туда же ушли звуки дрели, остатки пыли и нагревшегося дерева.

– Сгорели?

Ира подняла глаза на своего спасителя, качнул головой глядя на румяные печеньки, плавающие в море сгоревшего сахара.

– Тебе совсем плевать на меня, Назарова? – спросил Золотарев, резко поменяв тему от кулинарии к отношениям. – Живешь, как ни в чем небывало, печёшь рогалики.

– Я не имею права, – Ира кашлянула, пытаясь сделать что-то с задеревеневшим горлом.

Он вернулся к «нашим баранам». Но этому разговору (вероятнее всего на повышенных тонах и слезами на глазах) не суждено было случиться, потому что хлопнула дверь, послышался щелчок двери, звуки сбрасываемой обуви и быстрые шаги по коридору.

– У нас пожар? – прокричал Лешка и бросился к мойке. – Мы видели дым!

Он наткнулся на Иру, отпружинил от нее, словно резиновый мячик и уставился на Золотарева.

– Привет! – буркнул он, а потом посмотрел на Иру совсем другим взглядом. – А он что тут делает?

– Чинит нам полку, – ответила Ира, решив оставить все воспитательные речи на потом. – Спасает от угара.

– Он сам ее нам и сломал.

– Лёш, – начала Ира, нахмурившись поведению мальчика. – А где Арина?

Мальчишку – хозяина дома не стоило распекать в присутствии другого мужчины. Особенно, если «чужой» был взрослее, сильнее и успешнее.

Вот только Ира не помнила, где набралась этих премудростей – не то на кафедре психологии во времена открытых уроков, не то от телевизора, перед которым засыпала, подложив под голову конспекты.