С внимательностью снайпера выискиваю в толпе гостей Роба.

Беру ещё один бокал, но в этот момент позади меня раздаётся негромкий мужской голос.

- Ты слишком много пьёшь, Карен.

Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. За спиной стоит новоиспечённый сенатор от штата Нью Йорк – Бертран Уильямс. А по совместительству мой отец.

Невозмутимо глядя на меня, протягивает вперёд руку и забирает бокал с шампанским.

- С тебя на сегодня хватит, Карен, - негромкий голос заставляет внутренности съёжиться. – Опьянения женщине не к лицу. Твой будущий муж разве одобряет подобное поведение?

Сцепляю зубы. Как же он невовремя со своими нравоучениями! Мой будущий муж, по моему мнению, не должен ничего «одобрять» или «не одобрять». Мы что, в девятнадцатом веке?!

- Я уточню у него этот вопрос, - любезно улыбаясь, отвечаю отцу я. – Сразу после того, как затяну потуже свой корсет и отдам поклон ей Величеству королеве!

Холодные глаза отца прищуриваются. Я тут же жалею о своей дерзости, но что сказано – то сказано!

- Рад, что твоё чувство юмора всё ещё при тебе, - отец смотрит на меня свысока. – Но я бы не хотел, чтобы ты переоценивала окружающий тебя мир, Карен. Несмотря на то, что со времён корсетов и правления королей прошло немало времени, мир успел измениться не так сильно, как ты думаешь.

Я еле удерживаю, чтобы не закатить глаза.

- Ты будешь продвигать закон об отмене прав женщин на голосование? – мило улыбаясь, осведомляюсь у него я.

Морщинка между его широких бровей сигнализирует о том, что отец начинает по-настоящему на меня раздражаться. Знаю, что мне пора бы уже заткнуться, но ничего не могу с собой поделать.

- Или, пользуясь властью сенатора, вернёшь в страну патриархат? – продолжаю язвить я.

С той пощёчины в стенах его кабинета четыре года назад утекло много воды. Теперь я нужна отцу. На самом деле нужна. Но не в качестве дочери, или наследницы его строительной империи. Нет. Ему я нужна в качестве той, кто упрочит его связи с ещё одной влиятельной семьёй. Роб когда-нибудь станет главным прокурором города и если бы не искренняя симпатия, которую я и правда к нему испытываю, я бы послала отца с его матримониальными намерениями на счёт меня в самую глубокую и тёмную ж…

- Карен, - голос отца понижается. – Не думай, что теперь тебе можно говорить всё, что ты думаешь, - его пальцы до боли сжимают мой локоть, и я стискиваю зубы, чтобы никак не выказать степень своей неприязни к этому человеку. – Всё, что у тебя есть – тебе дал я. И я очень надеюсь, - отец сжимает кожу ещё сильнее, заставляя меня охнуть. – Что ты в очередной раз не просрёшь всё это из-за…

Мои глаза округляются. Сердце начинает биться быстрее. Неужели он видел нас с Вейном в саду? Боже…

- Из-за своей недальновидности, - заканчивает он свою мысль и отпускает мою руку.

Стараюсь смотреть вверх, чтобы скопившиеся в глазах слёзы ненароком не выкатились из глаз.

- А вот и мой любимый зять! – голос отца меняется, как по заказу, приобретая тёплые тона. – Роберт, мальчик мой!

Мальчик мой? Господи, он явно переигрывает! Отец даже моего старшего брата так никогда не называл. Из детства мне больше запомнилось, как он в порыве злости орал на него «грёбанный сукин сын». Да, семейка у нас, конечно, то, что надо!

Отец перебрасывается с Робом несколькими фразами, в то время как я стою рядом с ними и усиленно изображаю праведную невесту.

Когда моего родителя отвлекают другие гости, я подхожу ближе к Робу и переплетаюсь пальцами с его ладонью.

- Привет, - улыбаюсь, заглядывая ему в глаза.

- Привет, - Роб отвечает немного хмуро. Не тот настрой, который нужен мне для исполнения задуманного. Ох, не тот!