– Так отмените!

– Не могу. Уволят.

– Вы сам шеф, кто вас уволит?!

– Некогда, некогда болтать, дела зовут!

– Погодите! Стоять! Мне нужно знать, что случилось со старой няней… – закричала Мира, но в трубке уже неслись короткие гудки.

Неожиданно Мирославе стало страшно. Не сильно, конечно, но достаточно для того, чтобы подумать о побеге. Останавливало только одно – мысль о маленьком мальчике, находящимся где-то в глубине этого огромного дома. Ну не бросать же его в самом деле?! Сейчас она найдет его, успокоит, покормит и поиграет, а вечером придет Шерхан и отпустит её домой. Всего-то и дел, пустяки…

Мирослава покрутила пальцем у виска, глядя на охранника Юру, сделала дыхательную гимнастику, выдохнула и направилась к дому. Краем глаза заметила, как на втором этаже дернулась занавеска и довольно потерла руки.

«Ну вот ты и попался, малявка!» Мира уже ощущала вкус победы и даже успела перешагнуть порог дома, как вдруг наступила во что-то склизкое, и даже ахнуть не успела, как ноги разъехались в разные стороны, и она только и смогла, что подставить руки, чтобы не сесть в болезненном шпагате. Мирослава охнула, ойкнула, выругалась матом, вспомнила, что где-то здесь ребенок и прикусила язык. На глаза правда навернулись слезы, до того было больно. Но она мужественно взяла себя в руки и осмотрела пол. Так и есть, где-то здесь промышляет злодейством кошка, не приученная к лотку, и теперь туфли можно выкидывать. Утешало одно – поговорка, что наступить в то самое, о чем приличные люди не говорят вслух, это к деньгам.

Деньги – это хорошо, это очень замечательно. И она даже предполагает откуда они могут взяться. Пусть няней она всего на полставки, но ведь вон какая у нее работа тяжелая. То за психами бегай, то в кошачий проделки наступай, то новенькие туфли выкидывай. Один стресс и производственные травмы. Надо будет, кстати, счет Льву Алексеевичу выставить – за обувь. А ведь это она еще даже пацаненка не нашла.

– Эй, мелкий, выходи, играть будем! – крикнула она, поднимаясь по лестнице, и голос эхом разнесся по гулкому дому.

Тишина в особняке стояла гробовая и тут Миру вновь накрыл липкий страх. А что, если с пацаном что-то случилось? Чего это экономка сбежала так ловко?

«Ой, мамочки мои…»

А может он сам сбежал, и охранник с экономкой испугались ответственности? Еще не легче, доказывай потом, что это не она его проворонила.

– Стёпа-а-а, ау, ты где?

Мира поднялась на второй этаж, ведущий в два крыла. Попыталась вспомнить с какой стороны видела колышущуюся занавеску и, решив, что справа, направилась по длинному коридору по пути открывая двери.

– Слышь, парень, ты где? Выходи уже – поиграем. Зря я что ли сюда ехала?! За первой дверью оказался санузел.

– Матерь божья! Да тут туалет размером с мою квартиру!

Немного подумала, в уме что-то прикидывая и добавила:

– Ну ладно-ладно, преувеличила… с половину квартиры.

«Так, если у нее сорок пять квадратов, то здесь примерно двадцать, ну уж никак не меньше. Это ж тут даже танцевать можно», – размышляла Мирослава и впрямь выделывая разные па от джакузи до унитаза и обратно.

Потом она все же вспомнила зачем она здесь и, немного нахмурившись, вновь пошла искать Стёпу.

За второй дверью показалась светлая комната, на вид гостевая, настолько все там было обезличено, словно в гостиничном номере. Третья – игровая, но там Стёпы не оказалось, хотя Мира залезла даже под стол и за шторы. По ее расчетам мальчик выглядывал из соседней комнаты и туда она решила подкрасться на цыпочках. Хотя глупее сложно было выдумать – ведь перед этим она с полчаса орала на весь дом, чтобы он вышел. Но эта здравая мысль почему-то не пришла ей в голову, поэтому Мира шла осторожно, едва касаясь пола носочками. И она уже подкралась к нужной двери, как вдруг… позади мяукнула кошка. Мирослава обернулась и пораженно застыла на месте. Кошка, рыжая и абсолютно наглая, смотрела ей прямо в глаза, не мигая и не отступая, как бы давая понять, что это война.