Когда машина остановилась, открылись двери, я вышла и глубоко вздохнула – запахи новой жизни не радовали. Тут разило пылью и бетоном, как и положено следственному изолятору. Надо сказать, до этого я видела его только на фото, и еще ни одна практика не закидывала меня в место, хоть отдаленно напоминавшее это. Хотя через квартал жил своей жизнью Лэйдсдейл, здесь действительно рисовался другой мир – уродливый и пугающий.

Редкие капли все равно умудрились прилично увлажнить волосы, пока мы направлялись на пост досмотра. Могло даже показаться, что я продрогла, но дело было далеко не в холоде.

– Мистер Рэд, – поднялся представитель охраны и вышел навстречу из-за прозрачного стекла, – ваши пропуска здесь.

Инквизитор молча принял карточки на шнурке, но не спешил их надевать. Молча проследовал мрачным коридором вглубь. Я шла следом, едва борясь с тем, чтобы не сбросить туфли или не идти на носочках, чтобы меня не было слышно. Серый коридор, казалось, набрасывался на каждый звук, что я издавала, пожирая его с отвратительным глухим чавканьем. Когда я поравнялась с Рэдом, он впервые за долгое время вообще обратил на меня внимание.

– Открывай заметки и пиши… Стивия Грант, тридцать три года, обвиняется в торговле психотропными препаратами…

Я бегала пальцами одной руки по клавиатуре, уходя с головой в водные, лишь бы отвлечься от антуража.

– …Главный вопрос – на лечение или в огонь.

Я вздрогнула и подняла на него взгляд. Мы замерли посреди коридора. Он что-то просматривал в папке, которую ему передали на посту досмотра, а я смотрела и не могла поверить – вот так просто? Только когда он поднял на меня взгляд, я поняла – никому тут просто не будет. И ему – в первую очередь. Потому что он взял меня на стажировку!

– И почему для вас это такой сложный выбор?

– Я не давал команды задавать мне вопросы, – отбрил он жестко. И передал мне свою папку. – Смотри сюда.

Но ничего рассмотреть не дал – снова пошел куда-то вперед.

– Учись хватать все на лету.

Я скрипнула зубами и принялась читать урывками первый листок. Стандартно – родилась, жила в Журславе до пятнадцати, потом Лэйдсдейл… работала на рынке… пятнадцать лет продавала травы. Ну, стандартная специализация для салемы – лекарство и траволечение. Тут пока максимум на шарлатанство похоже. Вернее, не все, что делали салемы, было шарлатанством, но специальной комиссии, которая бы разбиралась с этими случаями, нет. Салемы умеют лечить. К нам едут люди со всех провинций с больными родственниками и детьми. К моей матери постоянно стояла очередь из желающих. Вот только продать дар целительства невозможно – дар сразу пропадал. Соответственно, все салемы, кто продавал свои способности – просто дурили головы людям. И тут оставалось только согласиться с обвинением.

А вот дальше шли показания очевидцев, врачей скорой помощи, следователей… Пробежавшись глазами по выводам, я едва ли поверила: Стивия Грант делала из своих клиентов послушных лишенных воли существ!

Выводы поражали настолько, что я встала, как вкопанная. Подняв глаза от документов, я осмотрела препятствие более осмысленно – решетка. Мы с инквизитором стояли у железной решетки, из-за которой на нас взирал мужчина в форме.

– Ну как? – холодно вопросил Рэд.

– Не слышала о таком, – хмурилась я.

Он протянул мне бедж и чиркнул своим по аппарату у дверей. Замок щелкнул, и мы прошли внутрь.

– Такие истории не предаются огласке, – тихо сообщил он, когда я догнала его в коридоре.

– Почему?

– Тогда мы не сдержим волну общественной паники.

Наши взгляды встретились на пару ударов сердца, и я впервые подумала, что понятия не имею о том, куда лезла все эти годы. Я сама, являясь представителем расы, думала, что знаю все. Но, видимо, город менял салем. И не все они справлялись с напряжением, искушением и отчаянием. Только зачем инквизитор готов мне это все открыть, да еще и с такими декорациями? Сказка, рассказанная в темную грозовую ночь, впечатляет больше, чем при свете солнца?