Моя Лолита.

Поклонская была той самой «Черной Орхидеей».

Многое подводило к этому ошеломляющему факту, но я до последнего отказывался верить. Находил кучу отговорок. В прочем, и сам был наглядным доказательством того, какое паршивое чувство юмора у судьбы.

Лолита, очевидно, понятия не имела, что я — ее босс — был «Мистером А». Тем самым мужчиной, с которым она согласилась вступить в чрезвычайно необычные и интимные отношения. Я был тем, кто провел рядом с ней много лет, тщательно разделяя свою работу от личной жизни.

Моя высокая должность обязывала иметь репутацию холодного, и даже безжалостного человека. Самый простодушный из сотрудников назвал бы меня «жестким, но справедливым». Или как-то так. Некоторые же не церемонились и называли меня «этот ублюдок». И я точно знал, в какой лагерь попала Лолита Поклонская, а может и вовсе его возглавляла.

Ей претила моя личность, однако она должна была признать: я — профессионал своего дела.

Я не срывался на подчиненных, вываливая на них необоснованную злость. Я не заводил любимчиков, справедливо оценивая возможности и слабости каждого служащего под моим руководством. Да. Возможно, иногда я завышал требования, тем не менее, и сам никогда не уступал.

Меня ненавидели и уважали.

В личной жизни я снимал с себя доспехи неприступного деспота. Мне не нужно было быть профессионалом, общаясь с женщинами. И быть справедливым — тоже. А еще — контролировать свои эмоции, потому что это не было тем, чего бы хотели от меня партнерши. Они желали, чтобы я удивлял их, возбуждал, доводил до предела и наказывал, если они терпели неудачу.

Я был этим самым человеком.

Я мог дразнить.

Я мог шутить.            

Я мог флиртовать.

Я мог быть нежным. И я хотел быть нежным.

Хотя иногда включал свою безжалостную сторону, потому что женщинам это нравилось не меньше ласк. Я щелкал пальцами, и они повиновались.

Одна только мысль о том, чтобы щелкнуть пальцами и заставить Лолиту подчиниться каждому моему эротическому капризу, делала невыразимые вещи с разумом. Искушение обладать этой женщиной отзывалось болезненностью во всем теле. Соблазн восхитительный и совершенно непреодолимый проникал сквозь лучших ангелов, стоявших на защите моей совести.

Я думал о Лолите беспрестанно. В течение вечера, ночи и следующего, после дождливого, утра. Во время обеда был поглощен фантазиями о ней, что не лучшим образом отразилось на моей трудоспособности. Я не мог есть, не мог пить и уж тем более заниматься решением рабочих процессов. Целиком отдался бесконечному мыслительному перетягиванию каната. Не знал, что делать. Вчерашний образ Поклонской прочно засел в голове. То, как она смотрела на меня, стоя передо мной в промокшей рубашке, которая прилипла к ее прекрасной груди, едва сдерживаемой бельем, что я купил для нее. 

Я занимался тем, что пролистывал историю наших сообщений в телефоне и теперь явственно представлял, как Лолита своим бархатным, невыносимо сексуальным голосом покорно соглашалась с «Мистером А».

Та самая женщина, спорившая со мной по каждому пункту каждого проекта, почти из принципа.

Та самая женщина, у которой на рабочем столе стояла фотография ее дочери-подростка и, глядя на нее, Лолита с теплотой улыбалась. Каждый. Раз.

Та самая женщина, которая всегда брала новых сотрудников под свое крыло и была неизменно снисходительна, терпелива, отзывчива.

Женщина, что часто опаздывала на работу и жила за счет черного кофе.

«Ты меня совсем не знаешь» — она написала мне это.

 Проклятье.

Я застонал, положив локти на край стола, и принялся усердно тереть виски.

Лолита права. Я совсем ее не знал. И, черт, как же мне этого хотелось.