Каждый день – борьба. Встать с постели, приготовить и съесть завтрак, сидя с М за столом, проводить его на работу и взобраться на ринг из последних сил. Биться с собой – или, вернее, с тем, что пожирает изнутри – каждый день. С бессмыслицей, иллюзорностью, чьей-то выдумкой, что жить нужно так, а не иначе. Либо… просто лечь и снова провалиться в сон, не думая о шквале задач – кому все это нужно? Такой бред. Вся эта суета – такой бред… уснуть, проснуться, лежать, смотреть в потолок. Молчать. Уснуть.

Нет. За последние пару месяцев я еще ни разу не скатывалась в это состояние – однако не знаю, хорошо это или плохо.

Нет. Я борюсь, и вроде выигрываю – впрочем, есть ли победитель в бою с самой собой?..

Нет. Я встаю, отвожу взгляд от плотных темных штор, которые ух как хочется задернуть, чтобы потонуть в своей темноте.

Нет, встаю и начинаю что-то делать: разбираю работу, подметаю пол, мою посуду, голову, руки, ухожу тренироваться на уличную спортплощадку, гулять в парк или уезжаю к заливу. Я побеждаю, да.

Уже 13 лет я осознанно (хи-хи, да, это, пожалуй, один из презабавных реверсов психики) живу с синдромом дереализации-деперсонализации. Так что вдумчивость моя, мое душное самокопание, голоса в голове (не шизофрения, и то слава Богу, – поэт же!), даже кое-какая автономная личность внутри, а также желание закончить все это тупое немое кино поскорей – все они отсюда. Я помню, как это пришло ко мне в первый раз.

Мне было 13. Моя кровать стояла параллельно окну, застеленная ярко-оранжевым пледом. На ней я сидела, читала что-то, щелкая изюмом в разноцветной сахарной глазури. Отложила книгу, прикончила сладости и… оглянулась. Вокруг – будто фильм. Плоский стол, заваленный плоскими тетрадями и карандашами, плоский стул с неаккуратно накиданной на него плоской школьной формой, плоская полка над плоской кроватью сестры. И что-то – ярче обычного, а что-то – напротив, тусклее. Резко стало страшно, перед моими глазами пронеслась вся будущая жизнь, на которую я смотрю, как на монитор, как сериал.

Заплакала, метаясь, – я никогда не отличалась особенной сдержанностью в плане слез. Пришла мама и спросила, что случилось. Я сказала, что не понимаю, зачем же и как тогда жить, если все все равно пройдет, закончится, если все уже проходит – мимо? А она сказала, что не за чем. Смысла, говорит, и впрямь нет, кроме одного: делать мир добрее ровно настолько, насколько на это способна ты.

Простой и идеальный ответ на любой по большому счету вопрос – его я по сей день прокручиваю в своей голове.

С тех пор я видела свою жизнь именно так: гадательно, словно сквозь мутное стекло. Точнее, цвета окружающего всегда оставались понятными и насыщенными, но почти физически это окружающее пролетало мимо, не задевая меня. Это вводило меня в сложное состояние страха, тревоги, если угодно. Я просто не понимала, как дальше.

А потом – смирилась с этим состоянием, привыкла к нему, постепенно перестала замечать, только изредка, – самые тяжелые или счастливые моменты жизни «выносили» меня из меня. Пролетали, как стайка птиц, лишь слегка брызнув на меня – то ли мочой, то ли слезой, какая, в сущности, разница.

Еще не зная терминов, я обозначила для себя два состояния: «в коробке» и «вне коробки».

Первое характеризуется четкими яркими ощущениями, переживанием конкретных эмоций – тот момент, когда ты понимаешь, что ты здесь и сейчас, что ты – это ты, со всем своим телом, мыслями, голосом, что рядом с тобой живые люди и материально осязаемые вещи. Ты узнаешь себя в зеркале. Но если «нормальный» человек об этом не задумается и просто живет себе по вере, то для меня это удивительное событие. Памятное – могу перечислить по пальцам такие моменты.