Оказавшись под сенью высоких, стройных деревьев, Полина с облегчением вздохнула: дорога сюда была не слишком длинной, но довольно выматывающей. Еле заметная тропинка, тонкой нитью прорезающая зелёный луговой ковёр, то и дело внезапно прерывалась, сменяясь участками голой каменистой почвы, а затем вновь появлялась в поле зрения, словно заманивая незадачливого путника всё дальше в расчерченную рытвинами и оврагами тайгу. То тут, то там, наполовину вросшие в землю и покрытые мхом, покоились полусгнившие стволы низкорослых деревьев, через которые приходилось перешагивать, высоко задирая ноги и рискуя потерять равновесие, балансируя на влажной, цепкой траве. К тому же озеро находилось в низине, и дорога к лесу шла в гору, что отнимало ещё больше энергии при каждом шаге.

Полина углубилась в сосновую рощу. Несмотря на то, что с каждым её шагом деревья всё плотнее смыкали свои ряды, сквозь игольчатые кроны всё равно пробивалось солнце, и его пятна, словно веснушки, усеивали мягкий жёлтый ковёр из опавшей хвои. Где-то в этом ковре таились умело спрятанные норы с многочисленными ходами, вырытыми маленькими зверьками с тёмной, блестящей шерстью, которых Полина видела здесь в детстве. Пропитанный ароматом хвои воздух то и дело разрезало резкое жужжание и стрекотание насекомых, не видимых глазу, но населяющих лес в несметных количествах. Несмотря на страстное желание пройти всю рощу насквозь, девушка не стала забредать дальше и пошла вдоль опушки в нескольких десятках метров от края леса. На небольшой прогалине стояла группа молодых сосен, образуя полукруг, в центре которого располагался сложенная кем-то из туристов многоярусная пирамидка из плоских серых камней. Девушка достала телефон и сфотографировала это сооружение, после чего извлекла из сумки тетрадь, примостилась прямо на земле, усыпанной маленькими иголками, и начала рисовать. Когда Полина пыталась как можно точнее изобразить шершавую кору дерева на переднем плане, мимо неё с громким чириканьем пролетела небольшая юркая птичка и, словно не замечая двуногую гостью, важно примостилась на самый верхний камень, озираясь по сторонам в поисках добычи – насекомых. Стараясь не шуметь, девушка как можно быстрее зарисовала птицу на отдельном листе, надеясь потом восстановить по памяти все мелкие детали и закончить изображение. Не успела она добавить последние штрихи к силуэту пернатой, как та как-то особенно насмешливо гаркнула, взмахнула крыльями и была такова. Ничуть не огорчившись, Полина убрала тетрадь, поднялась с земли, отряхнула одежду и продолжила шагать по солнечной опушке, внимательно вглядываясь в каждую деталь окружающего пейзажа. После нескольких лет, безвылазно проведённых в душном городе, ей хотелось погрузиться с головой в хвойную тишину, как в ароматную пенную ванну, и не вылезать оттуда, пока не закончится воздух. Хотелось навсегда запомнить приятное состояние, когда одновременно ощущаешь покой и необъяснимую радость, граничащую с эйфорией; вдохнуть частичку этого леса; самой стать лесом, в конце концов! «Оказывается, вот какие эмоции доступны человеку. Почему я раньше не чувствовала их? Это похоже на зарождение магических способностей, которые во что бы то ни стало нужно сохранить и приумножить», – думала девушка, с улыбкой наблюдая за переливами солнечных лучей на нитях огромной паутины. «Как же, наверное, счастливы те, кто живёт здесь постоянно.»

Полина опомнилась только ближе к вечеру, когда край неба начал окрашиваться в оранжево-багряные тона, будто огромный светофор, привлекающий внимание задумчивых путников: пора возвращаться домой. За день она успела проголодаться, но ещё больше давала о себе знать усталость, и поэтому, даже не заглянув в холодильник, девушка проследовала на второй этаж, завалилась на кровать и закрыла глаза.