Альфред Маршалл (1842 – 1924) отмечал: «В хозяйственной деятельности, как и всюду, человек подвержен влиянию личных привязанностей». Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) утверждал, что совокупное потребление, как и совокупное сбережение, зависит от субъективной склонности людей к потреблению и сбережению. Йозеф Шумпетер (1883-1950) поставил в центр экономики мотивации предпринимателя.

Уильям Джевонс (1835-1982), создавая маржиналистскую экономическую теорию, использовал концепцию Иохама Бентама о мотивациях в виде наслаждений и страданий.

Категория «завистливое сравнение» играет в системе ТорстейнаВеблена (1857 – 1929) чрезвычайно важную роль. При помощи этой категории Веблен не только объясняет склонность людей к престижному потреблению, но также стремление к накоплению капитала: собственник меньшего по размеру состояния испытывает зависть к более крупному капиталисту и стремится догнать его; при достижении желаемого уровня появляется стремление перегнать других и т.д.

Лауреат Нобелевской премии по экономике, американский профессор Джордж Акерлоф писал: «Можно сколько угодно наблюдать результаты экономических решений, но для выявления их мотивов необходима некая промежуточная теория»49

«Традиционные ответы на вопросы о том, как функционирует экономика, во многом неверны, или даже вводят в заблуждение, поскольку не учитывают иррациональное начало»50

«Экономическая теория ущербна, если она не учитывает субъективный фактор в экономическом поведении и роль иррационального начала»51

«Если экономические модели не будут включать в себя иррациональное начало, то мы рискуем вообще не распознать реальный источник всех неприятностей»52

Экономические неприятности могут происходить и происходят в частности, из-за того, что мы, не разобравшись во всех мотивациях человека, тенденциозно преувеличиваем мотивационную роль денег. А вместе с тем на рынке труда давно известен так называемый «эффект дохода», когда при достижении достаточно высокого дохода работники сокращают предложение труда, с тем, чтобы увеличить время досуга. Есть даже «добровольная безработица», вызванная тем, что в любом обществе существует прослойка людей, которые по своим мотивациям не хотят работать. В нашей стране, например, усилия по принудительному устройству так называемых «бомжей» не привели к переориентации этой категории населения.

Интересно соотношение творчества и денег, отмеченное психологами. Если работники лишь минимально мотивированы творчеством, введение фактора денег облегчает получение от них требуемого поведения. Однако, если работники уже достигли относительно высокого уровня вовлеченности в процесс творчества, дополнительное мотивирование денежным вознаграждением оказывает отвлекающее воздействие и, следовательно, мешает выполнению задания. Среди творческих работников многие вообще считают, что материальный стимул не играет главной роли: говоря о хорошей работе, они ставят оплату за труд на второе место. Для них важнее самореализация и внутреннее самочувствие на работе. Деньги, точно, не являются мотиватором таких талантливых людей, как Григорий Перельман.

Таким образом, в реальной экономике денежный максимизатор в виде «экономического человека» присутствует не везде. Институционалисты, например, выступают резко против сведения участников рынка до роли арифмометров, вычисляющих доход-расход. Представления же психологов о личности,—скажем, Зигмунда Фрейда или Карла Юнга,—и вовсе радикально отличаются от рационального киберчеловека из традиционных учебников экономической теории.

Представим себе менеджера. Все рациональные теории принятия решений основаны на предположении о том, что менеджеры производят сложный экономический анализ, свободный от их внутренних предубеждений, что они работают на основе полных данных и четких целей. Но это не стыкуется с повседневной реальностью. На самом деле менеджеры не имеют ни полной информации, ни компетентности, ни даже возможности обработать весь несметный объем информации. Как сказал Пол Самуэльсон, «нам известно, что большинство своих решений люди принимают практически на подсознательном уровне»