Кроме того, на всем протяжении Зохара конечный смысл жизни определяется с помощью сексуальных метафор. «Согласно Зохару, душа характеризуется непреодолимой тоской по соединению со своим источником в Боге. Это соединение, как правило, описывается на языке сексуальных метафор. …Таким образом, сексуальные взаимоотношения между людьми становятся символическими выразителями божественных действий. …Используя сексуальные метафоры как одно из основных средств символизации всех глубинных и наиболее серьезных проблем человечества, Фрейд действовал всецело в духе Каббалы» (Bakan, 1958). Адепты Каббалы верят, что, раскрыв «основополагающую» сексуальность универсума, они овладеют самым тайным из всех существующих знаний. Мистическое соединение с Богом для каббалистов означает духовное соитие (мы вновь сталкиваемся в сексуальной метафорой) с Шехиной – женской, материнской ипостасью Бога (Bakan, 1958). Древнееврейское слово «знание» в данном контексте следует понимать как «сексуальное знание». Обратившись к Книге Бытия, мы увидим, что после грехопадения Адам «познал» свою жену Еву, т. е. «узнал» ее сексуально.

Наконец, иудейская мистическая традиция противоречила официальным религиозным догмам точно так же, как психоанализ – догмам научным. Каббала представляла собой вызов патриархальной власти раввинов. Фрейд же, подобно иудеям-вероотступникам, часто вел себя как бунтарь. Продолжая считать себя членом еврейского сообщества, он отверг иудаизм как религию. По сути дела, Фрейд грубо нарушил первую из заповедей Божьих, полученных на горе Синай Моисеем, основателем иудаизма. Заповедь эта гласит: «Я Господь, Бог твой… Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Фрейд же заполнил свою консультационную комнату статуями и иными изображениями множества «других богов». Основываясь на вышеприведенных фактах, Бакан небезосновательно утверждает, что Фрейд испытывал в значительной степени амбивалентные эмоции по поводу своего бунтарства и что особенно он боялся гнева Моисея.

Фрейд подробно описывает чувства, пережитые им в тот момент, когда он стоял перед громадной статуей Моисея работы Микеланджело (статуя находится в Риме). Микеланджело изобразил Моисея, только что спустившегося с горы Синай и принесшего своему народу скрижали с Божьими заповедями, но узнавшего, что за время его отсутствия евреи начали поклоняться ложным богам. Глядя на сидящего Моисея, Фрейд думал: «В своем первом порыве ярости Моисей захотел действовать, вскочить и наказать евреев, навсегда забыв о скрижалях (о данном Богом Законе), но преодолел искушение и остался сидеть, застыв в ледяном негодовании». Кроме того, Фрейд говорит, что он «ощутил себя частью толпы, на которую обращен взгляд Моисея». Таким образом, Фрейд сам свидетельствует о том, что по некоторым причинам он страшился гнева Моисея.

Однако Фрейд не упоминает о том, что, войдя в длинную, узкую церковь Святого Петра в Винкули и следуя к статуе сидящего Моисея, расположенной в самом конце «коридора» справа от алтаря, посетители должны пройти мимо находящейся по левую руку впечатляющей картины смерти и разрушений, связанных со Страшным Судом над всеми людьми. Вся левая стена храма покрыта множеством впечатляющих изображений скелетов, черепов и костей, перемалываемых неумолимым Жнецом. По замыслу создателей верующие должны проникнуться ощущением неотвратимости наказания за свои грехи. Должен ли был Фрейд подвергнуться наказанию за свое восстание против Моисея, за пренебрежение символом ортодоксальности, причем не только как вероотступник, но и как психоаналитик, борющийся за свободу от крайностей «источника неврозов – ветхозаветного закона» (Bakan, 1958)?