Все это сопровождалось не более приятными новостями, которые Эйвери получила от доктора всего двадцать минут назад.

Тот сообщил, что Говард Рэндалл каким-то образом сбежал из тюрьмы. И сейчас, спустя две недели, его так и не поймали. Если ей и требовалось некое напоминание об этом ужасном факте (хоть это и не так), она получала его каждый раз, когда решалась включить телевизор. Она сидела в палате Рамиреса, словно зомби просматривая новости. Даже с учетом того, что побег Говарда Рэндалла не был главным событием, сообщение о нем все еще прокручивалось в бегущей строке внизу экрана.

Говард Рэндалл все еще в бегах. Власти никак не комментируют это.

Жители Бостона явно нервничали. Создавалось впечатление, что они были на пороге войны с какой-то безымянной страной и только и ждали, что вот-вот с неба посыпятся бомбы. Финли несколько раз пытался дозвониться до нее, а Коннелли дважды заглядывал в палату. Даже О’Мэлли, казалось, был обеспокоен ее состоянием, прислав смс, от которого на душе стало чуть теплее.

«Не спеши. Просто позвони, если что-нибудь потребуется».

Они дали ей время для скорби. Эйвери понимала это и чувствовала себя немного глупо, глядя на Рамиреса, который никак не хотел делать шаг ни в одну сторону. Она также воспользовалась этим перерывом, чтобы обдумать все произошедшее. Блэк до сих пор ощущала холодок, вспоминая, как чуть не замерзла до смерти дважды – внутри промышленного морозильника и упав в ледяную реку.

Но более всего ее беспокоил тот факт, что Говард Рэндалл был на свободе. Каким-то чудом ему удалось сбежать, вновь представив свой и без того загадочный образ. В новостях она увидела, что в социальных сетях многие восхваляли убийцу за подобные Гудини навыки. Он сбежал из заключения, не оставив и следа.

Эйвери размышляла обо всем этом, сидя в кресле, которое одна из медсестер заботливо принесла на прошлой неделе специально для нее, поняв, что в ближайшее время Блэк никуда отсюда не уйдет. Ее мысли были прерваны особымсигналом телефона. Это был единственный звук, на который она реагировала в эти дни, знак того, что с ней пытается связаться Роуз.

Эйвери взглянула на дисплей и увидела новое сообщение.

«Просто проверяю тебя, – говорилось в нем. – Ты все еще в больнице? Хватит.Выходиоттудаипропустибокальчиксдочерью».

Блэк отреагировала так, словно была обычным офицером на службе: «Тебе еще нет 21».

Ответ пришел сразу: «Боже, мам, это так мило. Ты и половины обо мне не знаешь. Но у тебя есть все шансы, проведи ты со мной хоть немного времени. Толькоодинвечер.Снимвсебудетхорошо,дажееслитыуйдешьоттуда…»

Эйвери отложила телефон. Она прекрасно знала, что Роуз была права, но не могла отделаться от мысли, что Рамирес может прийти в себя, когда ее не будет рядом. Никого не будет рядом, чтобы поговорить с ним, взять за руку и объяснить что же произошло.

Она поднялась и подошла к нему. Будучи зависимым от аппаратов и с трубкой в горле, он выглядел невероятно слабым. Она вспомнила почему он оказался здесь. Он принял на себя пулю, которая предназначалась ей, и тогда он казался сильнее, чем когда-либо. Она погладила его по волосам и поцеловала в лоб.

Затем Эйвери взяла его руку и присела на край кровати. Она никому не рассказывала о том, что иногда разговаривает с ним в надежде, что Рамирес слышит ее. И она снова пошла на это, сначала чувствуя себя немного глупо, но затем откинув все сомнения.

– В общем, так, – произнесла она. – Я не выходила из больницы последние три дня. Мне нужно принять душ. Также я хотела бы нормально поесть и выпить чашечку хорошего кофе. Немного пройдусь, хорошо?