Параллельно Мишеля озадачивает еще один вопрос: хорошо, они ангелы, так называемый уровень 6 (под цифры уровней автор подводит свою теорию в этаком дэнбрауновском стиле). А что и кто на уровне 7? Кто выше? Боги? Именно во множественном числе, Вербер тут выдвигает несколько абсурдный постулат, который он повторит и в «Мы, боги»: даже в Ветхом Завете многобожие, ибо на иврите имя Бога Elo-him – это множественное число. В поисках этого верхнего уровня Мишель и его друзья добираются даже до соседней Галактики, но всё тщетно. Интересно описание Красной планеты в соседней Галактике и ее четырех племен: зимяне, весняне, летяне и осеняне – получается такая модель нашего мира с золотым миллиардом, третьим миром и «всемирной фабрикой», в которой легко угадывается Китай. Попутно Мишель знакомится с веселой братией других ангелов, среди которых (внимание!) Гручо Маркс, Оскар Уайльд, Вольфганг Амадей Моцарт, Бастер Китон, Аристофан, Рабле и ставшая его подругой Мэрилин Монро. Подругой исключительно платонической, ибо ангелы, как известно, лишены телесной оболочки.

Слов нет, как приключения Мишеля в поисках седьмого уровня, так и жизнеописания его клиентов написаны живо и динамично, читается это все вполне легко и увлекательно (я лично осилил 400 страниц книги за два дня). Тем более, что взгляд на все сверхъестественное, как и земное – очень даже свежий и нестандартный.

Ну, а теперь – ложечка дегтя. Вербер грешит этим и в «Мы, боги», кстати. Один из персонажей романа говорит: «В средние века монахам-переписчикам книг платили за количество букв в переписанных манускриптах.» Лев Николаевич Толстой, выбив для себя постраничную оплату «Войны и мира» рассусоливал про дуб, а здесь вот что: якобы Эдмонд пишет длинный труд, «Энциклопедию абсолютного и относительного знания», которую потом транслирует на Землю с помощью своего медиума со смешной для русского уха фамилией Попадопулос. И рассказ собственно о героях романа периодически прерывается выдержками из этой «Энциклопедии». К сюжету они не имеют никакого отношения, посвящены чему угодно: циклам жизни человека, функционированию яйцеклетки, инопланетянам, Алану Тьюрингу и Христофору Колумбу и так далее. Как говорил устами своего персонажа мой тёзка, В «Мы, боги» – та же история, там тоже в историю вклиниваются откровения духовного наставника главного героя.

Но в целом книга действительно интересная, интригующая и увлекательная. Как говорит Мишель, «Жизнь такая, как ее видят. Это достаточно волшебно, чтобы не изобретать ничего больше.» И действительно, история ангелов-стажеров и их подопечных – вполне себе колоритная и яркая. Так что добро пожаловать в Рай и на Землю, понаблюдать за похождениями ангелов-хранителей и судьбами их клиентов.

Любимая цитата: «Они пытаются уменьшить свои несчастья, вместо того чтобы попытаться построить свое счастье.»

P.S. А через 16 лет я написал «Небесный монолог», совершенно не подозревая о существовании «Империи ангелов». Говорят же, что идеи носятся в воздухе

Иллюстрация Гуо Ву Ю / pixabay.com

3

Джон Максвелл Кутзее, «Жизнь и время Михаэла К.» / Life And Time of Michael K., 1983, Букеровская премия-1983

«Это аллегория, высочайшая аллегория того, как сгусток смысла может попасть в чудовищную, вопиющую бессмыслицу и не потеряться в ней»

Об этой книге я впервые услышал пять лет назад, в моей радиопрограмме ее представляла многоуважаемая Оксана Исаева. Тем временем я успел прочитать еще один блестящий роман Кутзее – «Медленный человек».

Итак, роман Кутзее, за который писатель получил своего первого Букера – кстати, на вручение премии не явился, один из многих его экстравагантных поступков. Главный герой, тот самый Михаэл К., живет с мамой в Кейптауне. При рождении у Михаэла обнаружился серьезный дефект – «заячья губа», настолько сильно выраженная, что мама, отчасти стыдясь сына, отчасти опасаясь за его здоровье, отдает мальчика в приют «Норениус», где он «вместе с другими обездоленными судьбой, калечными и увечными детьми» проводит все детство. Как потом скажет один из персонажей, «Вот кто-то взял горсть пыли, смочил слюной и вылепил примитивного человечка, слегка уродливого, не со всеми органами, и все равно получился настоящий маленький глиняный человечек, именно такой, каких лепят крестьяне.»