Они ехали шагом, лошади шли голова в голову, и Энтони почти физически чувствовал собеседника: как тот постепенно утихает, а потом уходит в себя, в какие-то свои, очень невеселые мысли. Как все, оказывается, просто! Впрочем, как любая разгаданная загадка… Однако зевать не приходится, надо ловить момент, ломать стену, пока генерал ее заново не укрепил, иначе потом будет только хуже…

– Каким же ветром вас занесло обратно в Ваграу? – выдержав еще несколько мгновений, поинтересовался Бейсингем.

– Вы действительно хотите это знать? – безразлично спросил Гален.

– Хочу, – церемонно наклонил голову Энтони, выдерживая дистанцию. – Ваша жизнь достойна баллады. Какой поэт откажется услышать такое?

– Ну что ж, – пожал плечами цыган. – Говорят, вы хороший стихотворец. Надеюсь, мне не придется жалеть о том, что дал вам этот сюжет…

…Гален еще помолчал, несколько раз приложившись к фляжке и вновь изучая даль за рекой.

– Года два мы кочевали далеко на востоке, потом вернулись в Ваграу. Однажды рано утром, еще почти ночью, я проснулся от шума. Вылез из кибитки, смотрю – табор окружили солдаты, а посередине генерал – я его помнил еще по прежней жизни. Старший табора велел мне подойти, а мать сделала знак: «Беги!» Я кинулся прочь – ну да разве от верховых убежишь? Поймали, перекинули через седло, как мешок, и увезли. Больше я ни мать, ни сестру не видел. Как я узнал потом, их табор выслали из Ваграу и велели никогда не возвращаться. Я долго думал, что отец взял меня из мести, потому что мать отказалась вернуться к нему. Только много позже он мне все объяснил. Приезжал он не за ней, а за мной. Ему было неприятно, что его сын бродит где-то с цыганами, и он решил этот вопрос так, как решал все и всегда. Ни бывшая любовница, ни девочка его не интересовали…

– Вы их не искали? – осторожно спросил Бейсингем, вспомнив, как качал головой вислоусый глава табора.

– Искал, но уже много лет спустя. Табора давно нет, семьи разошлись, мать сменила имя, сестра наверняка вышла замуж… Если даже и живы до сих пор, теперь их не найти. Да и смысла большого в этом нет – что между нами общего?

Он придержал коня, снова отпил из фляжки и вдруг коротко хмыкнул.

– И в самом деле, сюжет для баллады. Никогда на все это так не смотрел… Мы приехали в Гальяно – это имение отца – и он оставил меня на попечении своей жены. Я тут же убежал… Но отец имел большую власть. Стража устроила облаву, тому, кто меня приведет, назначили награду, безнадзорных мальчишек наловили несколько десятков, полную камеру в тюрьме… Отец приехал, опознал меня, привез обратно в Гальяно. Он, вероятно, понимал, что этим дело не кончится, потому что приказал сделать мне наколку на руке, смотрите…

Гален спустил рубаху, обнажив руку: чуть пониже плеча был вытатуирован боевой пес, державший в зубах меч.

– Это герб Галенов, но, само собой, без баронской короны, я же бастард… По этому гербу меня потом узнавали без труда… Супруга генерала была женщина с правилами, но без доброты. Я убегал, меня возвращали обратно, пороли, я снова убегал… После того как я удрал в пятый раз, отец, должно быть, что-то понял, потому что взял меня снова в войско и держал при себе. Вы с чего начинали?

– Младшим ординарцем у отца, – отозвался Энтони, – затем вестовым у старшего брата. Кстати, он был вашим тезкой, его тоже звали Теодор. Терри долго служил у отца, ему пришлось труднее, отец у нас был суровым, ну, а мне повезло…

– Терри… Странное сокращение, я такого не слышал, – слегка удивился Гален.

– Обычное в Трогармарке, – пожал плечами Бейсингем. – Шарф лейтенанта я получил в пятнадцать лет. Если бы отец был жив, его бы так рано не дали, он бы не позволил. Но я к тому времени остался один, так что пришлось за всю семью отдуваться…