Со стороны ближайших кустов донеслось блеяние барана.

– Это ваш баран блеет?

– Нет у нас никакого барана! – испуганно ответил Мухтар, оглядываясь по сторонам и ища в темноте своего товарища.

– Тогда что это за звук? – переспросил тракторист.

– Уважаемый, вы кого бараном назвали? Кто это ходить не может? Могу! Я теперь все могу! Спасибо вам большое! Если бы не вы, так и лежал бы себе на этой дороге. А как вас увидел, так мне сразу и полегчало! – сказал Арман, подходя к трактористу.

– А я уже подумал, что барашек в кустах потерялся!

– Никто там не потерялся! Я по своим делам отходил. По нужде! Вы уж извините нас, что из теплой постели вытащили! Дай вам Всевышний жену красивую!

– Есть у меня красивая жена!

– Тогда сына, наследника!

– Есть и сын у меня!

– Ну, тогда всех благ вам! – сказал Арман, садясь в кабину, где его с нетерпением дожидался компаньон, мечтавший о том, как бы поскорее покинуть этот аул.

Друзья дождались, когда трактор Олжаса скроется в темноте ночи. Мухтар привел из кустов спрятанного от глаз посторонних белого барана с черным ухом, загрузил его в кузов грузовика и двое незадачливых конокрадов поехали в сторону города.

Немногим ранее, выбравшись из-под забора, Олжас понял, что произошло что-то неладное, и крепко задумался над тем, что ночью овцы просто так не мигрируют, да и сопровождающего, пастуха Асланбека с ними не было. И что заставило отару совершить внезапное вторжение на его участок?

– Что бы это значило? – задал себе вопрос Олжас и, немного подумав, произнес: «Правильно Раушан сказала. Утро вечера мудренее!» и поглаживая на себе ушибленные места, поспешил вернуться в дом. Но спать ему так и не дали. Олжас лежал на диване, пытаясь заснуть, прокручивая в голове события, происшедшие с ним за день. Незаметно для него, веки словно свинцом налились, стали тяжелыми, и медленно закрылись. Граница между явью и сном стала незаметно растворяться, погружая Олжаса во что-то красивое, цветное и яркое, но внезапно он подскочил в кровати от громкого грохота во дворе. Олжас быстро натянул штаны, надел рубаху, вышел на крыльцо и громко возмущенно произнес, вглядываясь в темноту:

– Когда же это все, наконец, кончится?! То ночные овцы на новые пастбища мигрировали, забор мой снесли! Теперь, еще кого-то нелегкая занесла! Ночь на дворе! И опять забор сломали! Этому конец будет?

Что было дальше, нам уже известно.

Олжас открыл глаза и увидел перед собой морду белого барашка с черным ухом. Тот наклонился над трактористом и гладил его копытом по голове. Рядом толпились остальные его собратья по отаре – бараны, овцы, козы. Они окружили его, опустили свои головы, почти касаясь его лица, и наперебой говорили между собой человеческими голосами. Барашек с черным ухом продолжал молча гладить тракториста по голове, но вдруг и он заговорил.

– Олжас, просыпайся! Ты хотел утром кошару проверить! – говорили овцы и козы.

– Әке, просыпайся! Ты хотел со мной в птичник пойти! – говорил ему черноухий барашек.

– Нет! Нет! Этого не может быть! – закричал Олжас, и морды животных быстро растворились в воздухе.

– Әке, вставай! Уже утро! – сказала ему голова барана с черным ухом, которая медленно превратилась в голову его сына, Алпамыса.

– Да вставай уже! Пора к птичнику идти. Нас там Адия ждет. Вчера, помнишь, мы с ней договорились кур в порядок привести!

Тут Олжас окончательно проснулся. Он все также лежал на небольшом, изрядно потрепанном, но чистом диване, покрытым плюшевым ковром с изображением оленя, и удивленным взглядом разглядывал присутствующих в комнате. Алпамыс сидел рядом на краю дивана и гладил рукой по голове очнувшегося от крепкого сна отца.