– Будешь?

Глаза Игоря в этот момент стали в два раза больше, и он прошипел так, чтобы Рейден не расслышал:

– Мы же купили это на мои последние деньги. Еле-еле рассчитали, чтобы хватило на двоих. И ты сначала предлагаешь ему, а обо мне вообще забыла?!

Но ему опять никто не ответил. Рейден произнес почти одновременно с Игорем:

– Спасибо, но я стараюсь не пить среди дня. Да и вообще тебе должно быть известно мое правило о нахождении на объекте трезвым. Можно выпендриваться сколько угодно, но все-таки и сталк, и дигг – довольно опасные увлечения. Сегодня крыша обвалится, завтра ЧОПовцы схватят – в таких ситуациях лучше хорошо соображать.

– Зануда ты, Рейден! – игриво воскликнула Ворона. Прихрамывая, она сделала несколько шагов и снова уселась на капот старой советской машины. Невольно (а может, и вольно) она опять приняла наиболее сексуальную позу. Игорь это заметил, но на этот раз не обрадовался, а наоборот, начал мелко трястись в немой ярости.

– Что у тебя с ногой, Ворона? – спросил Рейден.

– Пустяки. – Она съежилась, скрестила руки на груди, опустила глаза.

– Ты заметно хромаешь…

– Подралась с гопниками еще весной.

– Весной?!

– Ну да. Я ехала в метро, никого не трогала, а эти мерзкие твари стали мне хамить. Ну, я и врезала одному. А потом очнулась в другом конце вагона со страшной болью в колене. Хорошо, со мной тогда был Тэг – молодец чувак, никогда не лезет в драки. Тэг довез меня домой – буквально принес на руках – и передал Игорю. Мой мальчик накормил меня обезболивающими и снотворным и всю ночь делал компрессы. Только это не помогло, а на утро мое колено выросло до размеров футбольного мяча. Тогда Игорь оттащил меня в травмпункт. Хирург сказал много всяких умных слов, видимо, хорошо учился в институте. Я их почти сразу позабывала. Самое главное – колено сильно повреждено, теперь там скапливается жидкость или что-то вроде того, и мне нельзя напрягаться – прыгать, бегать и так далее, это чревато очень серьезными последствиями. Еще мне велено было пропить какие-то таблетки и сделать операцию. Так что вот теперь я хромаю.

– Операция прошла плохо?

– Я не делала операцию.

– Таблетки не помогли?

– Я не пила их.

– Но прошло уже полгода. Как же на твое бездействие отреагировал тот хирург из травмпункта?

– Я больше к нему не ходила.

– Да-а… Я почему-то думал, ты повзрослела, и у тебя появились мозги. Ворона, тебе же 21 год. В этом возрасте многие девушки уже заводят семьи, рожают, воспитывают детей, или чем там они еще занимаются!

– Кажется, и пяти минут не прошло с тех пор, как мы вспоминали о Пакте Ненападения.

– Нет, Ворона, я безо всякого злого умысла. Просто пытаюсь понять, как можно быть настолько беспечной, и не понимаю этого.

– Но ведь под словом «беспечная» ты подразумеваешь «безрассудная и глупая»? Послушай, Рейден, я не собираюсь перед тобой отчитываться! Мне нравится мой образ жизни: я крутой сталкер, меня на Кавесе каждая собака не только знает, но и боится.

– Нашла, чем гордиться! Любой уважающий себя сталкер уже давно не сидит на Кавесе. Там остались только салаги, которые залезли разок в какой-нибудь задристанный бомжами коллектор и уже считают себя мегакрутыми перцами. Но ладно бы они просто сидели на форуме с телефона, вместо того чтобы слушать лекции, мерялись письками и занимались тупым флудом. Они же еще и вредят! Стоит какому-нибудь кавесу прознать про новый интересный объект, как он немедленно спалит его, и серьезным исследователям, вроде меня, туда уже путь заказан. Передо мной пройдут толпы глупой молодежи – по наводке на Кавесе, все там отдестроят, разрисуют из баллончиков, переломают, разворуют весь хабар, а потом еще и выложат фотографии своего безобразия в открытый доступ.