Людской поток течет по Воздвиженке и густеет к Новому Арбату. Течет на митинг Москва, еще не снявшая зимних курток на синтепоне и тяжелых коричневых ботинок; Москва шерстяных кашне, вязаных пестрых шапочек, небритых мужских лиц, белых ленточек на рукавах и веющих на весеннем свету флагов. Ярчайшее мартовское солнце и резкая магнитная буря, предсказанная на субботу во всех прогнозах, просвечивают насквозь черные фигуры и бледные лица.

Мощные трехосные грузовики внутренних войск стоят вдоль улицы. Заглядываю в переулок – там сосредоточен резерв главного командования: оранжевые цистерны для блокирования улиц, зеленые машины с зарешеченными окошками кузовов и темные массы ОМОНа. Передовые посты митинга в этот раз выступили далеко вперед – уже на Арбатской площади, у «Художественного», десятки людей раздают ленточки, листовки и газеты. И тут же, среди них, с наивной торговой хитрецой заняв самую выгодную позицию посередине тротуара, стоит парень в яркой безрукавке с надписью TATOO и с радушной улыбкой обращается к идущим на митинг людям: «Татуировочку не желаете? Татуировочку не хотите? Очень недорого! Все расцветки!»

Митинг в этот раз странный, я никогда таких не видел, а я ведь видел не только Болотную, Сахарова и Якиманку, но и вошедшие в историю легендарные Манеж и Лужники конца восьмидесятых. Странный он потому, что длинный и узкий. Слева ряды магазинов, кафе, банковских касс, ресторанов, и все это не прекращает работать; справа проспект, и он едет, периодически приветствуя митинг гудками; а сцена далеко впереди, до нее идти и идти. И не все туда идут, сплошной толпы нет, есть несколько толп вокруг динамиков, выставленных на тротуарах, и только потом, в конце, большая толпа с флагами у сцены.

Москва политическая и аполитичная, скандирующая и жующая, идейная и торговая чувствует тут локоть друг друга. Люди в ресторане, сидя за кружкой пива, с интересом наблюдают за цепью полицейских и бодро шагающими вперед знаменосцами. У заведения под названием «Точка G. Эротический музей, кафе, гипермаркет» стоит за столиком с агитматериалами человек с табличкой «Только трезвая Россия будет великой!». Звук со сцены плавает, в нем дыры, самое лучшее место – у кафе «Метелица», которое не закрывается, несмотря на то что вокруг него собрались тысячи митингующих. Митингующие скандируют: «Россия будет свободной!», а кафе словно назло выпускает из себя громкие мелодии дурацкой попсы. «Ща витрины им разобью!» – злобно говорит мужчина позади меня, и «Метелица» в тот же миг испуганно смолкает.

На три часа срединная часть Нового Арбата превращается в невиданный революционный бульвар, по которому люди гуляют во всех направлениях, собираются в кружки и иногда слушают речи со сцены. Это такая густая, смачная, сегодняшняя и при этом вечная и непобедимая московская толпа, которой хрен что сделаешь и которую фиг чем проймешь. Эти путники метро, обитатели контор, читатели книг, мастаки выживать в любом времени очень ясно говорят власти своими плакатами, что думают о ней. Новая мода (такого не было на Болотной и Сахарова) – делать себе из простыней накидки, прорезывая в них дырку для головы. Десятки людей степенно гуляют по широким тротуарам в таких одеяниях, расписанных спереди и сзади умными мыслями и язвительными словами.

В этот раз у митинга, и прежде никогда не глупого, повышенный интеллектуальный уровень. Я смотрю на плакат – кто это? А, это Станиславский, и вот его слова, обращенные ясно к кому: «Не верю!» А вот женщина в простыне, оформившая себе спину в виде повестки в народный суд, выписанной на имя Путина и Чурова; вот молодые люди в простынках, у которых на груди написаны стихи Галича и Мандельштама. А еще есть пара, несущая над головой целый отрывок из Фазиля Искандера. Эти двое предупредительно останавливаются и поворачивают свой плакат, чтобы я мог его спокойно почитать.