– Гряди, князь великий московский и всея Руси, – приветствовал его Трифон.
– Святый отче! – взволнованно заговорил слепец. – По голосу узнал я тебя, но приблизиться не смею. Проклял я себя…
– Смело гряди, сын мой! – загремел голос Трифона. – Клятвы твои поневоле даны, не принимает Господь таких клятв. И дабы душа твоя была спокойна, я, инок недостойный, снимаю твои клятвы на себя. Нет на тебе их. Иди княжить и восстанови спокойствие на Руси.
Громадная толпа народа слушала отважного инока. Быстро разнеслась повсюду весть, что свободен великий князь от клятв, и повалил на его защиту народ русский. Шемяка был низвергнут, и снова вступил на великокняжеский стол московский великий князь Василий Васильевич, которого народ прозвал Темным.
Княжья милость
Со смертью в 1453 году Дмитрия Шемяки отошла в прошлое эпоха постоянных раздоров между князьями в Московском государстве. В 1454 году войска великого князя взяли Можайск, присоединив к Москве удельное Можайское княжество. Бывший враг Василия Темного Иван Можайский бежал в Литву. Там же нашел прибежище и сын Шемяки Иван.
Великий князь московский Василий Васильевич, по прозванию Темный, хотя и считался старшим между всеми другими удельными князьями, но не был самодержавным государем. Все удельные князья считали себя во всем равными великому князю.
В то время главным, стольным градом всей Руси была Москва. Но и Москва не красовалась еще своими богатыми теремами, хоромами и церквами. Столица Русской земли более походила на обширное, многолюдное село, защищенное от вражеских набегов высокими каменными стенами. Далее, за Москвою, по берегам Москвы-реки и Яузы, росли дремучие леса и лежали топкие болота. В те старинные, давно минувшие времена, все срединные и восточные области Русской земли были суровым и малонаселенным краем…
Тихо и безлюдно было на улицах Москвы 31 августа, в канун Нового года[2]. Все, и стар, и млад, готовились встретить великий праздник – Новолетие. В древние времена в Москве встречали Новый год с особым торжеством, общенародной молитвой.
Ждут москвичи не дождутся: скоро ли грянет вестовая пушка и раздастся в церквах радостный, громкий благовест к заутрени?
Настала полночь, грянул со стен Кремля призывный выстрел, загудели колокола московских храмов, и разом оживились и наполнились народом московские улицы. Толпы горожан в праздничных нарядах заспешили в Кремль, в Успенский собор, чтобы встретить Новый год вместе с любимым великим князем. Пробирался туда и хилый старик со своим малым внуком, и знатный боярин в шапке, опушенной дорогим соболем, и ратник с топором за поясом. Богомольцы, которые не поместились в храме, толпились на широкой площади перед Успенским собором, близ княжеского терема.
Кремлевская площадь
Взошло солнце и осветило золотые кресты и главы церквей и соборов московских…
Многолюдная толпа, на площади перед княжеским теремом, завидя крестный ход от церковных врат Успенского собора, заколыхалась, осеняя себя крестным знамением. За митрополитом вслед вышел из храма и сам великий князь-слепец Василий Васильевич Темный со своим молодым статным сыном Иваном. Крестный ход остановился на площади, у аналоя с иконою святого Симеона Столпника[3]. Стих народный шум и говор, и при всеобщей, благоговейной тишине началось торжественное молебствие с водосвятием. Молится православный народ, чтобы Господь благословил и осенил святою благодатью наступающий новый год, чтобы спас Русь православную от всех нежданных бед и напастей.
Много усердных богомольцев толпится вокруг аналоя, стараясь вслушаться в тихие, молитвенные возгласы старца-митрополита. Много любопытных теснится также и у крыльца княжеского терема. Там, на особом, возвышенном месте, великий князь по старому, дедовскому обычаю после молебна будет всенародно принимать поздравления от бояр, митрополита и торговых людей. Знают все, что великий князь обратится также и к народу с милостивым словом и ласковым приветом. Оттого-то и теснится у княжеского терема шумная толпа народная. Каждому люб привет князя Василия Васильевича.