– Н-н-на хозяина внимания не обращай, он, может быть, уже бухой, но в принципе мирный, только среди ночи курить или бабок стреляет. Д-д-денег не давай, не вернет. Мы поедем в клубешник, еще потусуемся.

– Когда тебя ждать?

– З-з-завтра, я после клуба к Юльке поеду. А у тебя какие планы?

– Созвонюсь с парнем, в универе учились вместе, сейчас с ним в одной фирме работаем, по работе поговорим.

– О'кей, я завтра к вечеру в-в-вернусь, – ответил Денис.

Таксист, проехав по Садовому, мчался по Проспекту Мира, в сторону ВДНХ. Количество неона и электричества, громадные размеры города, домов, шикарные европейские и японские машины, москвичи с их отношениями и интересами ослепляли и будоражили одновременно. Пьяный непонятным, нерусским, кактусовым хмелем Крайнов почувствовал, что влюбился в Москву в первый же день своего приезда – в понедельник, 17 августа 1998 года.

Приоткрывшись, скрипнула комнатная дверь, в дверном проеме показалась небритая, растрепанная физия хозяина квартиры, Сереги.

– Денис, Андрюха, к вам гостья! Я ее оставил в прихожей. Просыпайтесь!

Андрей встрепенулся и, соскочив с тахты, стал одеваться; сколько он проспал и сколько сейчас времени, совершенно не понятно, Дениса не было, а Серегина довольная физия все не исчезала.

– Ну так я скажу ей, чтоб проходила? Симпатичная, – сочным полушепотом добавил он.

– Привет, меня Рита зовут, – представилась худенькая миловидная девушка лет семнадцати. – Я помогаю Денису убираться, иногда в гости к нему прихожу. Она стеснительно пожала своими девичьими плечиками, светло посмотрев на Андрея.

«Юная поклонница таланта, что ли? А да, пионерка, он что-то вчера говорил», – вспомнил Крайнов.

– Проходи, – сказал он, кивнув головой. Он сложил постельное белье на край тахты и пошел умыться в ванную. Голова, как ни странно, после вчерашней мексиканской сивухи была ясной. Умывшись, вернулся в комнату, наблюдал за девушкой, наводившей порядок в столяровском бардаке. Она сложила постельное белье и шмотки, взялась за целлофановые пакеты с мусором, пустые бутылки и пепельницы с окурками, в руках появился веник, совок. У нее был типичный, свойственный москвичкам, вздернутый аккуратный носик, маленький рот, полные, красивые, бантиком губки, серые, глаза; собирая пакеты, она поглядывала на Андрея.

– А ты в гости приехал к Денису, ты тоже музыкант? Из Рязани?

– Не совсем музыкант. А почему из Рязани? – удивленно спросил Андрей.

– Денис же из Рязани.

– А-а, вот как, да. Не, я не из Рязани, я из Сибири, из Новосибирска, – добавил Крайнов.

– Ну, это же где-то рядом. Включи музыку, – попросила она,

– Что любишь слушать?

– Что угодно, только не радио. Что у Дениса есть интересного?

Крайнов включил диск Mercury Falling, из басовитых дорогих колонок зазвучали мелодичные, успокаивающие переливы Стинга. Она закончила уборку, поправила волосы, мило пыхнув на челку, спросила:

– Я принесла печеньев, в прихожей пакет оставила, в упаковке, вкусные. Согреть чай? Принесу?

– Да, конечно, – ответил Крайнов.

…Они лежали на тахте, он на боку, подставив под голову локоть, смотрел на ее юное, худенькое, совсем белое, без капли загара девичье тело. Она, заметив Андреев внимательный взгляд, присела и выудила из страстно-скомканной кучи белья свои трусики, юбку, блузку, принялась одеваться.

– Так ты закончила 10 классов, а тебе 17?

– Да, я оставалась на второй год в пятом классе, сильно болела.

– А куда после школы пойдешь?

– Еще не решила…, в техникум или институт.

– На кого будешь учиться?

– У меня шить хорошо, получается, – сказала она, одеваясь. – Мне пора, я пойду, Денису привет.