Воинская часть в которую мы приехали была «мабутовская». «Мабутой», мы называли все остальные рода войск не относящиеся к ВДВ. Исключение составляли морпехи и ВВС. Кто не был в стропах парашюта, называется «мабута». Тогда я особо не вникал в это понятие, «мабута» и «мабута». По сравнению с нашей дивизией эта часть казалась крохотным воинским подразделением. На территории этой части мы прожили два дня. Поселили нас в отдельно стоящей пустующей казарме. Мы вместе с водителями жили в этой казарме, а капитан жил где то в другом месте отдельно от нас. Все эти два дня мы просто бездельничали. Валялись на кроватях и били баклуши. По территории части передвигаться нам было запрещено. Дергачев с Самсоном подловили проходящих мимо нашей казармы местных солдат и отобрали у них сигареты. Эти солдаты оказались старослужащими. Через пол часа после этого прибежал майор и стал орать. – Строиться уроды! Мы продолжали лежать на кроватях игнорируя его команду. – Последний раз повторяю, строиться уроды! Он пнул ногой по кровати. Мы переглянулись, не спеша встали с кроватей и построились перед этим майором в одну шеренгу. Майор позвал тех солдат у которых отобрали сигареты. – Ну, показывайте кто вас обобрал? Осмелевшие в присутствии этого майора «дембельки» показали на Дергачева. – Вот этот товарищ майор. Он нам еще грудак пробивал. – Вы че уроды, пули ведрами глотали что ли? Майор пнул по ноге Дергачеву. – Еще раз кого то тронете в моей части поедете в дисбат! Запрещаю вам вообще передвигаться по территории части. Сидите в казарме. А я еще с вашим командиром переговорю. Майор посмотрел на своих солдат. – А вы стороной обходите этих уродов и не приближайтесь к этой казарме. Майор ушел хлопнув дверью. Нога у Дергачева потом сильно распухла и посинела. Он еще долго с ней потом мучился. Капитан нас особо не ругал. Сказал никого больше не трогать, а то не возьмет нас в следующую командировку.

В Ульяновск мы вернулись уже ночью. На этом наша командировка закончилась. Уставшие с дороги побрели сдавать автоматы в оружейку. На сон оставалось всего несколько часов. Подойдя к своей кровати я обнаружил, что у меня нет подушки и полотенца. Кто то уже приватизировал. Придется потом «рожать» себе подушку и полотенце. Не успели мы лечь спать, как уже прозвучала команда. Рота подъем! Никого не волнует в армии с командировки ты или еще откуда, ты в строю, значит выполняй общие команды. Не смотря на дождь, всех выгнали на плац на зарядку. Потом бежали кросс всей дивизией, три километра. В этот же день меня назначили дневальным в наряд по роте. Почему я так хорошо помню все даты и даже определенные мелочи спустя столько лет, а все просто. У меня сохранились все мои письма которые я писал домой. И вот перечитывая их у меня все события службы перед глазами как будто это все было только вчера. Я даже вел небольшой дневник, куда записывал хронологию каких-либо событий. И вот не успев приехать с командировки в двадцать часов следующего дня я уже стою на тумбочке.

Буквально через несколько дней с 27 по 30 июля мы в том же составе но уже без Самсона отправились в командировку и снова в Сердобск. Командиром был тот же капитан, но поехали мы уже на одном Урале, поэтому Самсона и не взяли. Хотя Самсон, как узнал про командировку бегал за Катаичем и упрашивал его взять с собой, но Катаич все же выбрал меня. Вторая командировка была более насыщенная чем первая, если конечно можно так сравнить. Мы так же как и в первый раз получили автоматы, по четыре магазина патрон и сух пайки на четверо суток. Выехали так же рано утром. Маршрут уже был знаком, но капитан его немного изменил. Он решил заехать в деревню к своим родителям. Название этой деревни я к сожалению не запомнил. Она находилась больше ста километров от Ульяновска. Приехали мы в нее уже ближе к вечеру. Это была самая что ни на есть настоящая деревня. В ней было не больше двадцати дворов. Родители капитана встретили нас как родных. Сразу за деревянным домом у них протекала речушка. Отец капитана взял бредень и спросил нас. – Кто умеет с бредешком обращаться? Один со мной, остальные накопайте ведро картошки. Все было под рукой и картофельное поле и речушка. Ловить рыбу пошел брат капитана. Он тоже как выяснилось недавно отслужил срочную службу в ВДВ. Встретили нас очень гостеприимно. Сначала отправили в баню. В настоящую деревенскую баню. После бани уже был накрыт стол. Угощали нас ухой из только что пойманной с той речушки рыбы, домашним маслом, сметаной и медом. Хлеб тоже был домашний, испечённый в русской печке. Нам даже налили по рюмке самогонки. Хотя капитан и был против, но его отец настоял. – Как говорил Александр Васильевич Суворов, «после бани портки последние продай, но выпей»! На улице возле их дома уже собралась молодежь. Им всем было интересно, что за солдаты тут приехали к ним в деревню. Это были подростки которые приехали на каникулы к своим бабушкам и дедушкам. Одна девочка лет шестнадцати очень классно играла на гитаре и пела нам песни. Слова одной песни врезались в память на всю жизнь.