Достигнув пятнадцатого этажа, Ирина задержала дыхание, подготовившись к встрече. Она медленно постучала в дверь нужной квартиры. Сердце колотилось в ожидании ответа, каждый удар напоминая о риске, который она приняла, возвращаясь сюда. В тишине, разрезаемой лишь звуками ветра, казалось, время остановилось. Ирина подождала, надеясь услышать в ответ голос. В тяжелом ожидании ответа Ирина вновь стучала в дверь бабушкиной квартиры, на этот раз громче. Звук стука гулко разносился по пустому этажу, усиливая ощущение мрачной пустоты заброшенного здания. С каждым ударом её сердце сжималось от беспокойства. Снова последовала лишь гробовая тишина.

Ирина задержала дыхание и медленно повернула дверную ручку, проверяя, не заперта ли дверь. Дверь поддалась, скрипнув, и слегка приоткрылась. Ирина осторожно толкнула её, и дверь распахнулась, высвобождая в коридор струйку света из квартиры. Даниил, всё это время тихо сидевший в слинге у Ирины на груди, тоже замер, чувствуя напряжение своей матери. Малыш смотрел на неё широко раскрытыми глазами, полными вопросов и недоумения. Ирина вошла в полумрак коридора.

– Бабушка, вы здесь? – окликнула она, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Но тишина стала единственным ответом. С каждым шагом вглубь квартиры её тревога усиливалась. Сначала она заглянула в гостиную. В полумраке комнаты мебель выглядела как наброски на картине – очертания стульев и дивана плавно сливались с тенями. Никого.

Затем она направилась к кухне. Свет из окна слабо освещал комнату, и Ирина едва различала контуры предметов. Когда она вошла, её взгляд упал на пол, и сердце в её груди замерло. Там, на кафельном полу кухни, лежала старушка на животе, а рядом с головой – расплывшееся темно-багровое пятно. Ирина инстинктивно зажала рот руками, чтобы сдержать крик. Сердце Ирины колотилось так сильно, что каждый удар казался эхом, разносящимся по всей квартире. В воздухе висела тяжёлая атмосфера страха и тревоги. Она старалась максимально сдерживать свои эмоции, чтобы не напугать маленького Даниила, который, казалось, чувствовал напряжение матери и внимательно наблюдал за ней своими большими, испуганными глазами. Осторожно, словно боясь нарушить зловещую тишину, Ирина наклонилась над телом старушки. В затылке женщины зияла рваная дыра – ужасающее свидетельство насильственной смерти. Похоже, рана была нанесена чем-то тяжёлым и острым, возможно, маленьким топориком или молотком. От увиденного Ирина едва сдерживала приступ рвоты; ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы собрать себя и не поддаться панике.

Тяжесть момента усугублялась осознанием того, что убийство произошло здесь, в этом самом здании, возможно, на этом же этаже. "Убили… Кто мог это сделать? А что, если убийца все еще здесь? В соседней квартире или где-то поблизости?" – мысли судорожно метались в её голове. Внезапно Ирина вспомнила о жутком вопле, который разбудил её утром. Этот звук, который тогда показался ей лишь страшным сном, теперь обретал зловещие очертания реальности.

"Дура, дура," – укоряла она себя про себя, обвиняя в недостатке бдительности. Как она могла забыть тот вопль? Как могла не соединить его с опасностью раньше? Она была так поглощена своими раздумьями о будущем, что упустила очевидные признаки угрозы рядом.

Теперь, стоя в полумраке кухни рядом с телом старушки, Ирина чувствовала, как холодок пробегает по её спине. В каждой тени, в каждом шорохе, казалось, таится потенциальная опасность. Ситуация требовала немедленных действий. Она не могла больше задерживаться здесь, осознавая, что каждая минута повышает риск столкнуться лицом к лицу с убийцей.