Ирина молча и завороженно слушала.

– Однако есть и те, кого они не трогают сразу. Это обычно подростки и молодые женщины. Их не убивают, а уводят на север. Я слышал, что там у диких есть другие лагеря, где этих несчастных «обрабатывают» – промывают мозги, делают из них новых бойцов, – он вздохнул, видя ужас в глазах Ирины. – Это часть их стратегии выживания и расширения влияния. Они хотят не только укрепить свои ряды, но и создать новое поколение Диких, которые будут продолжать их дело, – Вальтер опустил взгляд, словно ему было тяжело говорить о таких вещах. Ирина, слушая его, чувствовала, как в ней растет отвращение и страх перед этими людьми. Она понимала, что мир, в котором они живут, куда более жестокий и опасный, чем она могла представить.

Ирина с трудом нашла слова, чтобы продолжить, её волнение было ощутимым:

– Как люди могли опуститься до этого? Как? – её голос дрожал от эмоций, и она махнула рукой, словно пытаясь охватить весь ужас ситуации, который развернулся перед ними за последние месяцы. – Как можно низвергнуть свои принципы, человеколюбие, доброту… По твоему описанию выходит, что они не люди даже, а звери.

Вальтер смотрел на неё с пониманием и сочувствием. Он знал, что эти вопросы мучают каждого, кто сталкивается с новым порядком.

– В условиях хаоса и разрушения люди теряют рассудок, – начал он, выбирая слова осторожно – И когда мир пал и пали старые лидеры, появились новые. Закон сохранения энергии никто не отменял. Их новый лидер, с помощью ложных проповедей и ложной религии, смог обмануть огромное количество людей – людей, которые не понимали, что происходит, и ждали защиты и крова. Этот лидер, он использовал страх, неопределенность и отчаяние людей, чтобы заручиться их поддержкой. Он предложил им простое решение сложных проблем – врага, которого можно обвинить во всех бедах. Это старый и очень эффективный прием. Так появляются фанатики. Они начинают верить, что делают правильное дело, очищая мир от недостойных. И чем дольше они находятся под влиянием таких идей, тем сложнее им вернуться к реальности. – закончил свою мысль Вальтер.

***

Они продолжали разговаривать весь день, обсуждая планы и возможные маршруты, которые могли бы помочь им избежать встречи с Дикими. Вальтер, который теперь представился как Максим, показал себя знающим и осторожным человеком. Он поделился с Ириной своими соображениями о том, что проходить днём мимо туберкулезного диспансера было слишком рискованно.

– Дикие, похоже, основали там своё логово. Они проводят рейды по ближайшим районам и, судя по всему, контролируют большую часть территории вокруг, – тихо сказал Максим, внимательно поглядывая в окно, откуда открывался вид на пустующие улицы. – Мы не можем рисковать. Лучше подождем здесь до заката, когда у нас будет больше шансов пройти незамеченными.

Максим неспешно раскладывал перед Ириной карту Москвы, показывая маршруты и места, которые все еще считались относительно безопасными для выживших. Он рассказывал о том, что в столице оставалось лишь несколько таких мест, где собирались те, кто не покинул город после катастрофы или просто не погиб. Одим из таких мест был Нагатинский Затон – полуостров в Южном округе Москвы, образованный в прошлом веке в результате устройства Нагатинского спрямления русла Москвы-реки. Этот район оказался одним из немногих, кто смог сохранить своё общественное устройство в условиях постапокалиптического хаоса. Несмотря на все разрушения, которые принёс новый мир, в жилых домах Затона до сих пор проживали люди – беженцы, переселенцы и одиночки, которые не покинули столицу в поисках убежища или не примкнули к дикарям, охватившим остальные районы города.