– Маслов!
– Я, Иван Григорьич…
– Проводи гражданку до дома. Проверь…
– Иван Григорьич, а как же…
– Мы тут без тебя справимся. Терентий Иваныч! Зовите понятых, будем производить обыск в доме гастролеров… Лиза, вы нам больше не нужны, идите к себе. Костя!
– Да? – Рыжий Маслов обернулся.
Вполголоса:
– О вежливости не забывай…
– О, а вот и царская карета, – захохотал Храповицкий, глядя на неказистый автобус. – Что ж, передам привет… барону Тыльнеру… старые знакомые, как-никак! В гимназии за одной партой сидели!
– Ты, мразь… – начал Юра, вспыхнув.
– Тихо, тихо, Юра, – вмешался Опалин и повернулся к Храповицкому: – С таким, как ты, Георгий Федорович не то что за одной партой, а в одном нужнике сидеть не будет… Пакуйте их, ребята.
В дверях большого дома толпились встревоженные жильцы. Лизу, вернувшуюся к подъезду, засыпали вопросами. Уцелевших бандитов вели в автобус, к раненому подошел доктор, а Нина шла прочь в обществе хмурого Кости Маслова с непередаваемым ощущением человека, которому не дали досмотреть последний акт захватывающей пьесы. И хотя все вроде бы уже кончилось и никаких сюжетных поворотов больше не предвиделось, ощущение незавершенности происходящего упорно не покидало Нину.
Глава 2. Квартира 51
– Что с ней, вы поругались?
– Нет, мы познакомились.
Из фильма «Сердца четырех», 1941
Нина изнывала от любопытства. Она понимала, что таинственный Опалин – главный и именно ему подчиняются и рыжий Костя, и Юра в кожаной куртке, прыгнувший сквозь стекло, и те двое, схватившие Веника, и флегматичный Елагин, и даже седой Терентий Иванович, который вроде бы не принимал участия в перестрелке, но явно играл важную роль. И еще была Лиза, о чем-то шептавшаяся с милым Ванечкой, изображавшим опустившегося забулдыгу. Лиза Нину тоже очень интересовала – но больше всего, конечно, заинтриговал ее сам оперуполномоченный Опалин, человек со шрамом, с легкостью преображавшийся из пропойцы в агента уголовного розыска. Пожалуй, Нина могла пожертвовать своим беретом, чтобы узнать, есть ли что-нибудь между Опалиным и Лизой, а если есть, то что именно. Но, разумеется, нельзя вот так сразу спрашивать о том, что тебя на самом деле волнует.
– А вы все из МУРа? – начала Нина и тотчас пожалела, что выбрала для завязки беседы с хмурым Костей такой нелепый вопрос. Во всяком случае, услышав вопрос, ее спутник слегка поморщился.
– Вам-то что? Тем более если вы ни при чем…
– Я ни при чем, – с готовностью подтвердила Нина. – Сюда… Я вот здесь живу, в двенадцатом доме.
– Какой этаж?
– Четвертый. Квартира пятьдесят один.
– Квартира коммунальная?
– Д-да.
Костя тяжело вздохнул, словно больше всего на свете не любил коммунальные квартиры, а особенно те, которые расположены на четвертом этаже в домах под номером двенадцать.
– Ну и постарались вы, – пробурчал он. – Влезли, чуть всю операцию нам не сорвали…
– Я же не знала! – вырвалось у Нины. – Я подумала – пьяный во дворе, ну и решила его обойти…
Костя поглядел на ее обиженное лицо, на темные кудри, выбившиеся из-под белого берета, на блестящие глаза, ничего не сказал и только головой покрутил, как недовольный кот.
– А что теперь с ними будет? – отважилась спросить Нина, пока они шагали через двор к ее дому.
– С кем?
– С этими… которых вы схватили.
– Ну, на расстрел они точно набегали, – буркнул Костя, насупившись, – а там как суд решит. Правда, сейчас с ними уже не цацкаются, это раньше всё рвались их перевоспитывать. – И так нехорошо усмехнулся, что у Нины пропала всякая охота расспрашивать дальше.
Крупа уже перестала сыпать с неба, ее сменил полноценный снег.