Историческая традиция никогда не связывала Россию с Европой. Ни с Германией, ни с Англией, ни… далее все западноевропейские государства в любом порядке.

Разве что в «Сказании о князьях Владимирских» (великокняжеской родословной легенде начала XVI столетия) выдуман некий Прус, родственник Октавиана Августа, мифический предок Рюрика: «Пруса, родича своего, [Август] послал на берега Вислы-реки в город Мальборк, и Торунь, и Хвоини, и преславный Гданьск, и во многие другие города по реке, называемой Неманом и впадающей в море. И жил Прус очень много лет, до четвертого поколения; и с тех пор до нынешних времен зовется это место Прусской землей. И вот в то время некий воевода новгородский по имени Гостомысл перед кончиной своей созвал всех правителей Новгорода и сказал им: „Омужи новгородские, советую я вам, чтобы послали вы в Прусскую землю мудрых мужей и призвали бы к себе из тамошних родов правителя". Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа-царя». Но ведь Первый Рим тогда мыслился на Руси не как Европа, а как имперские языческие корни православного Царства ромеев со столицей в Константинополе, и это уже совсем другое дело. Рим XIV–XVI веков в глазах русского книжника имел очень мало прав на то, чтобы считаться наследником Древнего Рима, он, как ни парадоксально, выглядел нагромождением злых и нечестивых случайностей на теле империи ромеев, несколько облагороженным деяниями апостолов и кровью раннехристианских мучеников. Константинополь же и Москва мыслились как наследники истинные, «чистые»[4] и законные, пусть и находящиеся в других местах.

Московские Рюриковичи, те же Иван III и его сын Василий III, по «Сказанию о князьях Владимирских», являются отдаленными потомками римских императоров, и власть их освящена древней традицией престолонаследия. Простота сущая? Да. Неправдоподобно? Да. Но ровно та же простота, ровно то же неправдоподобие, каким поклонились и многие династии Европы. Скандинавы свои рода королевские выводили аж от языческих богов. По сравнению с ними наш российский Прус – образец скромности и здравомыслия. Ну да, от императоров. Ну да, право имеем. Ну да, подтвердить нечем. Но у нас – сила. Желающие могут с нею поспорить… хотя бы на тему о Прусе. Пожалуйста. Мощь Москвы позволяла сочинить хоть дюжину Прусов – заводя с юной Россией связи, стоило остеречься от поносных слов в адрес подобных персонажей… В ответ «московит» мог привести совсем не тот аргумент, что отыскивается на пергаменных страницах летописей, а тот, что ходит под стягами полковыми.

По тем временам родство с Августом – идеологически сильная конструкция. Пусть и нагло, вызывающе сказочная. Более того, даже хорошо, что сказочная. Дерзость приличествует государственной силе. Но «родство» через Рюрика и Пруса с Октавианом Августом для московского интеллектуала той эпохи никак не связывало русских государей с современными им европейскими державами – они оказывались «ни при чем».

Когда глава Священной Римской империи Фридрих III через дипломатов предложил великому князю Ивану III королевскую корону, тот ответил отчасти с удивлением, отчасти же с негодованием: «Мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление [на царство] имеем от Бога, как наши прародители, так и мы. Молим Бога, чтобы нам и детям нашим дал до века так быть, как мы теперь государи на своей земле, а поставления как прежде ни от кого не хотели, так и теперь не хотим». Прозвучало именно в духе: «А вы-то тут при чем?»