Это уже не первый раз, когда сезон открывается презентацией книги Дмитрия Данилова. Это уже второй раз. Подобные повторы наводят на мысль о проведении какого-то долговременного эксперимента.

Слова «эксперимент», «экспериментальный» произносились по ходу презентации и последующего неформального общения. Была высказана мысль, что называть прозу Дмитрия Данилова экспериментальной – неправильно. Никакая она не экспериментальная, самая нормальная проза, можно сказать, «мейнстрим». Просто это литература, которая делается осознанно, а не механическим применением готовых сложившихся приёмов.

Но, как ни странно, верно и противоположное утверждение. Называть прозу Дмитрия Данилова экспериментальной – правильно. Но экспериментальной она является не по форме, а по происхождению. Тексту предшествуют некие действия, личные действия автора, результат этих действий неизвестен заранее, но должен быть честно и точно описан.

Три самых больших сочинения Дмитрия Данилова – «Чёрный и зелёный», «Горизонтальное положение» и «Описание города» – выстраиваются в настоящую исследовательскую программу. Предмет исследования – ощущение счастья, непонятные и труднообъяснимые случаи возникновения этого ощущения. Само слово «счастье», по-моему, так ни разу и не встречается, автору удаётся обходиться без буквального называния.

В повести «Чёрный и зелёный» действия и их описание отделены довольно большим промежутком времени. Память работает как фильтр и увеличитель. Из-за этого моменты счастья кажутся крупнее, размываются, местами перекрывают друг друга, образуя почти сплошной фон.

В романе «Горизонтальное положение» действия и описание идут почти без зазора, в режиме непрерывной фиксации. Впечатление, что записывается всё подряд. На самом деле, конечно, не всё подряд, но отбор идёт так, что сохраняется пропорция между плотностью реальных событий и плотностью их отражения в тексте. И при таком описании оказывается, что моменты счастья встречаются относительно редко. По сравнению с «Чёрным и зелёным» получается какая-то совсем беспросветность.

Зато удаётся заметить в этих моментах нечто общее.

Общее – то, что присутствует почти всегда: необязательным образом рассказчик оказывается в необязательном месте и остаётся там некоторое время, вынужденно или, наоборот, не вынужденно и ничем не подгоняем.

«Описание города» начинается с постановки задачи: специально и неоднократно посетить необязательные места, обязать себя их посетить и описать то, что из этого получится.

«Описать город.

Взять и описать город.

Выбрать какой-нибудь город и описать его.

Побывать в городе несколько раз, много раз. И описать его.

Приехать раз десять или лучше двенадцать. Приезжать каждый месяц на протяжении года».

Выбор города для описания происходит с учётом наличия признаков, косвенно указывающих на возможность состояния счастья: некоторая величина, не большая, но и не очень маленькая, промышленность, железные дороги, водоёмы, наличие клубов по игровым видам спорта, играющих в невысших лигах, отсутствие туристических достопримечательностей.

Название города не упоминается. Вообще все имена собственные, как-то указывающие на описываемый город, заменяются пояснительными конструкциями:

«…автобус идёт до посёлка, название которого обозначает принадлежность его жителей к определённому предприятию. Примерно как Судоверфевец или Овощебазовец, только не Судоверфевец и не Овощебазовец…»

«Название газеты состоит из двух слов. Первое слово – “К”, второе обозначает вид человеческой деятельности, примерно как “К бисероплетению” или “К утилизации бытовых отходов”, только вид деятельности несколько другой…»