И правда, поэзия Василевского ассоциируется с серым асфальтом, сквозь который кое-где пробиваются зелёные травинки. Даже дождливая прохладная погода была в тон вечеру. Собравшаяся публика, среди которой было много молодёжи, активно реагировала на чтение автора. Потому что эти стихи очень живые, иногда даже – дневниковые. Отчаянно правдивые и лишённые всяческих иллюзий по отношению к этому миру («пускай нам будет зер гут / за то что мы жили тут»). Темы, раскрытые в стихах, порой очень интимные, те, что обсуждаются только с близкими друзьями или вообще только внутри себя («Хочется ласкать, а не кончать. / И железо больше не качать»). Этому соответствовала и обстановка, музейные экспонаты – письма поэтов Серебряного века друг другу. Честность и прямота, с которой поэт смотрит на реальность и на самого себя, у кого-то вызывает симпатию, а кого-то отталкивает («Я понял себя в эти дни / (Грызя подмосковный сухарь) / Воронам и крысам сродни // Всеядная умная тварь»).

Выступивший на вечере издатель Александр Переверзин сравнил поэзию Андрея Василевского с полотнами Магритта. Она завораживает, не оставляя равнодушным никого. Сдержанность и лаконизм автора отражаются и в манере чтения: монотонной, спокойной, притягивающей. В стихах Василевского живут кошки, хорьки, белки, доктор Хаус, Холмс, Пуаро, многие другие известные герои, при этом совершенно органично соседствуя друг с другом. Даже ирония Василевского всегда с горечью и о том, что жизнь, к сожалению, не бесконечна. Он спокойно говорит о смерти как об обычном завершении физиологического процесса. А что там будет дальше – не знает никто («здравствуй боже мой / мы идём домой // воздух раздвигая / бесов отгоняя»).

http://kultinfo.ru/novosti/1428/

Всю неделю перед бульварным днём шли уже неласковые не летние дожди. Разговаривали мы в основном о том, что голосовать придётся за Неидеального, так как Чемоданов не собрал подписей, и что дождь смоет всё грядущее мероприятие. К 7 сентября, ко Дню города, тучи, разумеется, разогнали, на Никитском бульваре пахло весной, цементом и культурной инициативой. Прямо напротив книжного лотка «КИ» располагалась небольшая эстрада с микрофоном. А за лотком уже с полудня хотелось выпить по случаю встречи, праздника, мероприятия. В продуктовом на Большой Никитской спиртное не продавали. Хорошая погода, праздник – логично же. Москвич имеет право бухать только в суровые будни. Но поэты были вполне благодушны. Ещё бы, «Конец прекрасной эпохи», прощание, запрещающее печаль, лёгкое чувство утраты и первые, ещё не жалящие уколы ностальгии по «Проекту ОГИ», «Билингве», ПирОГам на Никольской», «ПирОГам за стеклом», «ПирОГам на Зелёном», «Жести», «Улице ОГИ» и ещё многим, многим накрывшимся медным тазом путинского расцвета. Не чокаясь.

«Существование таких мест привело к огромному многообразию форматов публичных поэтических выступлений и, безусловно, стало важным фактом бытования новейшей русской литературы. Площадки возникали, жили своей жизнью, представляли собственное видение процесса. Не будет преувеличением отметить, что там выступали практически все без исключения известные российские поэты и прозаики, критики, переводчики, драматурги. Проходило время, многие площадки закрывались, но большинство оставили заметный след в культурной жизни Москвы и с благодарностью вспоминаются литераторами и гостями вечеров» (