– Я хочу, чтобы ты в этой интеграции проявил себя очень ярко.

– Я прилагаю все усилия.

– Нет, ты не понял.

Повисла тишина. Мороз воровато огляделся. Челюсть у молодого волшебника дернулась, зубы его тихо клацнули, но услышал это только он, потому что в эту секунду Мороз начал говорить.

– Не важно, когда и как вы раскроете это дело. – сказал он. – Даже не важно, что произойдет, пока вы его расследуете. Но сейчас Андрей относится к тебе, как к мальчишке. Ты должен это исправить. Сделаешь так, что эти черти будут как дрессированные маршировать – получишь все мое царство. И их, – палец его уперся в стол – под-царство. И Суд Правды. В придачу.

Евгений улыбнулся нежно, поправил очки.

– Дмитрий Дмитриевич, это очень серьезное дело.

– О, да! Снимаешь с языка. Андрей – приходящий маг. Только доказанных итераций три, а, зная его характер, настоящее число где-то в районе шести. Ему в общей сложности больше двухсот лет. Он таких, как мы с тобой, ел на завтрак во времена войны эфира с вакуумом, и я прошу тебя об этом не забывать ни на секунду. Дело серьезное: ты можешь погореть на любой глупости, так что думай, много раз думай, перед тем, как что-нибудь делать.

Техномаг вспомнил про чашку с чаем. Черт возьми, как же у начальника вкусно.

– Хорошо, Дмитрий Дмитриевич.

– Или тебе это не нужно? – вдруг спросил Мороз.

– Обижаете, Дмитрий Дмитриевич.

– Просто ты должен понимать, что никто не обязывает тебя воевать. Непротивление злу тоже хорошая концепция. Истина не отрицает ее.

Евгений отставил чашку. В поднявшихся волосах промелькнуло золото.

– Я не из тех, кто будет терпеть глумление над Светом и нашей Истиной, Дмитрий Дмитриевич. – тихо сказал он. – Хоть и уважаю непротивление злу.

Мороз откинулся в кресло, кивая головой.

– Это хорошо. А теперь мы вернемся к Лидии.

– К моей Лидии?

– Да, твоей Лидии.

Евгений холодно посмеялся.

– А она тут при чем? – мужчина взял чашку снова. – Полигений четвертой величины. Простите за честность, но вы ее взяли в интеграцию, чтобы она окончательно на “три в ряд” не подсела. Я благодарен.

По лицу начальника было сразу ясно, что Евгений сказал что-то совсем не то, и тот увел взгляд в завихрения шпона на стеновых панелях. Мороз начал говорить медленно, смакуя ледяное разочарование.

– А при том: – тучи над подчиненным сгустились – она твоя жена. Лучшая твоя половина. Твоя ценность. А ценности надо хорошо оберегать. Мой дорогой Евгений, истина в древнем: дорогое надо прятать. В том числе от Майского.

Волшебнику кольнуло сердце и отдало в висок. Мороз продолжал.

– Так что даже если ты все идеально сделаешь: и тварь найдешь, и строптивых укротишь, а она, женщина, хоть как-то нас подведет, хоть что-то им продаст или проболтает. – он развел руками. – Все.

– Все?

– Будешь всю жизнь у меня сидеть, конечно, на хорошем довольствии, но это будут совершенно другие условия. А едва ли ты с твоими талантами работаешь за зарплату. Я бы не простил тебе, если бы ты не стремился вверх, мой хороший. Я понятно все объяснил?

– Более чем, Дмитрий Дмитриевич.

Волшебник поднялся, протянул руку. Евгений тут же поднялся и как только он ее пожал, Мороз спросил.

– Ты же понимаешь, что можешь отказаться от ответственности за нее?

У Евгения возникло четкое ощущение, что глаза у него пробили стекло очков выскочили прямо в бороду начальнику.

– Что вы такое говорите?

Мороз покачал головой. Разомкнул рукопожатие.

– Свободен, Евгений. Ты молодец. Продолжай в том же духе.

Техномаг, учтиво попрощавшись, покинул кабинет, за дверью которого только и смог, что нервно посмеяться. Мороз, как ни в чем не бывало, погрузил серебряную ложку в землянику, поднял рубиново-сахарную массу и бросил в идущий паром чай.