– Замерз он. Значится, из самых низов, с девятого круга.

– Ой, горе нам, горе… – запричитала Коричневая, тяжело поднимаясь.

В подъезде, как и всегда, стоял протяжный вой. Его зачинщиком был разрубленный лифтом Рома, а поддерживал пес-людоед с четвертого и сшиватель русалок со второго. Дверь к нему как раз была открыта и из проема по ступенькам череда черных от рыбьей крови следов волшебницы. Надо было взять хотя бы номер телефона, или, на худой конец, бросить ей в череп свой. На лестничной клетке процессия встретилась с мужчиной в гипсе, нещадно впившегося в обгоревший фильтр и бормочущего слова “черт побери”. Северин ловко поддержал с ним разговор, подменив огарок на свежую сигарету, и уже впятером они добрались до последнего этажа. Дверь открылась на цепочку, из под нее виднелась пара бледных глаз. Начала говорить Фиолетовая.

– Оксана Денисовна, к вам ваш земляк, Диавол адский. КГБ. Говорит, с девятого круга, замерз, а газ только в вашей квартире есть.

– Ох, как бы он чего не унюхал… – сообщила Коричневая мужчине с сигаретой.

– Черт побери. – ожидаемо ответил он ей.

– Не пущу никого. – сказала возвращенная ведьма и захлопнула дверь.

Северин взялся за ручку двери.

– Открыть придется. – протянул он ласково. – Оксана, я же все таки издалека приехал. А у вас в квартире у одной газ и батареи. Тем более я услышал, что вы в беде.

– Все у нас хорошо! – закричала Коричневая. – Только угол у нас бедовый.

– Черт побери этот угол! – мужик посасывал незажженную сигарету.

– Да, с углом большая беда, товарищ Диавол, экзаменуйте его по всей форме. У вас же с собой эта… катушка?

– С собой. – Северин показал через плечо катушку от удочки, которой у него не было. – А угол на улице?

Возвращенцы переглянулись.

– На улице что? – удивилась Коричневая.

– А где он еще может быть? – возмутилась Желтая.

– Ничего они в своей преисподней не разбираются. – закивала Фиолетовая.

– Черт побери, недоучка.

– Языком русским сказали: почини угол! Об него люди убиваются! Он стоит. Ну вот что ты стоишь? – не услышав ответа Фиолетовая обратилась к публике. – Вот что он стоит? Она же ему никогда не откроет.

– Эй ты, она тебе никогда не откроет. – обратилась к гостю Желтая.

– Это она нас всех убила, ведьма, она не откроет, она боится. Черт побери.

– Как бы чего не унюхал, Цербер… Такой у нас хороший дом. – снова пробормотала Коричневая.

– Эй, Оксана… – пропел в щель между петлей и дверью Северин, – а я тебе куколку принес.

Дверь тут же открылась, ведьма затянула юношу в квартиру и захлопнула дверь. Возвращенцы сразу затихли в оцепенении.

В квартире было еще холоднее, чем на лестнице. Удивительно прямая сухощавая Оксана протянула дрожащую руку.

– Дай…

– Конечно, сейчас. – Северин полез в карман, достал сделанную из просроченного проездного, арбузной жвачки и пивной крышки куколку. Ловкие пальцы Оксаны набросили на тонкое арбузное горло красную ниточку, кукла задергалась на ней, в то время как возвращенная ведьма смотрела на гостя немигающими глазами. Волшебник ждал. Ведьма встряхнула куколку, так и не дождавшись реакции.

– Значит, сын безумия. – заключила она, закидывая реплику волшебника за спину.

– Нельзя задушить, да.

Женщина глянула в на кухню, там было открыто окно.

– Небо в огне твоих рук дело?

– Да.

– Красиво.

Она снова посмотрела на него.

– Зачем пришел?

– У вас угол. Что скажете?

Оксана, кивнула ему в сторону комнаты. В классической спальне-гостиной однокомнатной квартиры со стенкой темного дерева, посреди коричневых язв бежевого ковра стоял табурет, а прямо над ним висела уродливая люстра с шестью плафонами на которых, как на ветвях священной Уппсальской рощи, висели куколки всех жителей дома. Волшебник тут же подошел к структурной композиции и услышал голос возвращенной.