Трамвай № 45 весело прогрохотал мимо нас.

– Это не моя тайна, – спокойно сказал я, пристально глядя на Генку, когда стих стук колес. – Я не могу ее открыть.

Потом опять присел, и, подняв с земли перерезанный надвое шлепанец, кинул остатки тапка ему в грудь. – Это могла быть твоя голова!

И тут до Генри дошло. Он уткнулся мне в плечо и тихо заплакал. – Дрон, как ты мог? Предать друга…

– Какого друга? – серьезно спросил я, отодвинув его ладонями на расстояние вытянутой руки. – Эгоиста, готового на все, чтобы только потешить уязвленное самолюбие? Человека, способного заставить своих друзей нести до конца жизни такой тяжелый крест? Тот Генка мне не друг. И я НИКОГО, – я подчеркнул это голосом. – Не предавал!

– Не понял?

– Чтобы спасти твою непутевую голову, я был готов даже броситься под трамвай, если бы это помогло. Но пришлось пойти на обман.

– Так это не о тебе маманя говорила, и ты с Машкой глубже не знаком?

– Нет, – быстро сказал я, не отвечая на вторую часть вопроса. – Не обо мне.

И это была правда. Но не вся.

Американский спутник-шпион, делая очередной виток над планетой, где-то в пространстве 60-й параллели, пролетая над Россией, вдруг получил сигнал SOS. Он включил маршевые двигатели, резко сдвинулся на геостационарную орбиту и завис над одной примечательной точкой земной поверхности. Полностью развернув параболические антенны и нацелив отличную оптику, он не мог не увидеть в свои мощные объективы, как посередине Московского проспекта, меж трамвайных путей, тщательно обходя большие лужи и просто сырые места, медленно, на цыпочках, держа в руках половину шлепанца, по равнодушным бетонным плитам шел полностью замерзший Генка.

Спутник передал своим хозяевам картинку и, возможно, звук. И вскоре на столе у президента всех соединенных штатов уже будет лежать папка сверхсекретных докладов, что русские, вероятно, готовят экспедицию на Марс, где, как известно, прохладно. И что участники экспедиции проходят в данный момент жесткие тренировки на выживание, параллельно упражняясь в использовании выразительных метафор на языке Пушкина и Толстого. И в этот момент, у спутника замерз передатчик, а затем и модуль ориентации. Запутавшись в звездах и планетах, он вошел в верхние слои атмосферы и сгорел.

И мы увидели болид на вечернем небе. И я загадал желание. А потом в голову пришла отличная идея.

– Зачем мы сворачиваем в гипермаркет, Андрюха? – спросил мой друг, экстраполировав траекторию наших отклоняющихся влево шагов.

– Затем, что без обуви, прыгая как козлик, ты не дойдешь, – сказал я, щурясь от встречных фар, одновременно переходя на нечетную сторону Московского.

– Я не козлик, – сказал Генка. – Я ишак, вернее осел. Сам себе проблемы создал. И денег у нас нет.

– Есть. Двадцать семь рублей.

– Шутишь! На них и стельки не купишь, даже шнурка, не говоря про ботинки.

– Нет. Двадцать семь рублей – иногда деньги. Например, столько стоит маршрутка, которая сможет распрекрасно отвезти тебя домой, – грозно и серьезно сказал я.

– Ни за что! Только пешком!

– Тогда доверься мне, – участливо произнес я. – В этом товарном оазисе должна быть волшебная комната, пещера Али-Бабы, где на крючках висят теплые жилетки, комбинезоны и халаты, а у скамеек стоят ряды видавших виды шлепанцев и отличных разношенных кроссовок.

– Знаю, – нахмурился Генка. – Она называется «Раздевалка для персонала». Ты хочешь экспроприировать что-то из гардероба бедных гастарбайтеров?

– Жди здесь, у касс, здесь тепло, – скомандовал я, отказываясь прояснять свои намерения, и прошел в торговый зал.

Зал был огромен. По всем направлениям, куда только мог достать алчный покупательский взор, все было заставлено полками и стеллажами с товаром. Время позднее, посетителей внутри было немного, и на контрасте такое количество вещей и продуктов производило по-настоящему сильное впечатление. Сейчас большой магазин для нас, городских жителей, – дело привычное, но лет двести назад внутри типового гипермаркета разместилось бы население целой волости, а то и губернии. И лишь очень немногое из ассортимента они, эти прекрасные, но несовременные люди, смогли бы назвать или хотя бы узнать.