Дипломатическое представительство утвердили, но его работа была непродолжительной: после Октябрьской революции страны разорвали дипломатические отношения и возобновили их только в 1946 году.
Причины эмиграции
Сегодня Швейцария – одна из самых привлекательнейших стран для иностранцев. Из около восьми миллионов ее жителей четверть составляют эмигранты. Таким образом, этот показатель является одним из самых высоких в мире. Поэтому нам сложно представить, какие процессы, происходившие в стране, способствовали массовому оттоку ее граждан в прежние времена. Ответ на этот вопрос, по моему мнению, лежит в нескольких плоскостях.
Алексей Ламберт, титулярный советник, швейцарец, проживший более тридцати лет в России и прослуживший в различных гимназиях преподавателем французского языка, в своих мемуарах говорил о том, что благосостояние страны резко ухудшилось после того, как Швейцария начала сворачивать систему предоставления соседним государствам солдат для службы в армии по найму: «перед гражданами бедной горной страны встает вопрос о том, чем заменить этот серьезный источник национального дохода»>16. Действительно, до XVII века одним из основных источников дохода для маленькой страны, практически не имевшей собственных ископаемых и природных богатств, служила поставка солдат для службы по найму в войска иностранных государств. Швейцарских воинов ценили за их выносливость и неприхотливость в быту.
В научной сфере ситуация приблизительно в это же время тоже обстояла не лучшим образом. До 1833 года в Швейцарии существовал только Базельский университет, основанный в 1460 году. После Реформации в Цюрихе, Берне и Шаффхаузене появились так называемые высшие школы и аналогичные им академии в Женеве и Лозанне. Они ни в коей мере не соответствовали высшим учебным заведениям в современном понимании, еще меньше общего они имели с научными академиями, существовавшими в Берлине, Париже и Санкт-Петербурге. Высшие школы и академии служили, в первую очередь, обучению теологов. Набор предлагаемых дисциплин ограничивался в течение длительного времени теологией и вспомогательными науками. В течение XVIII века эти учреждения постепенно открыли двери общественным и естественным наукам.
Получить профессорскую должность помимо теологов могли очень немногие ученые. Возможности научной деятельности ограничивались как минимум двумя факторами. Соответственно социальному престижу работа профессоров, во-первых, низко оплачивалась. Теолог зарабатывал в Женеве в два раза больше, чем естественник. В Базеле все жаловались на отсутствие мотивации у профессоров, которые, чтобы выжить, вынуждены были давать частные уроки или сдавать комнаты жильцам и этим хоть как-то дополнять свой скудный профессорский заработок. В связи с этим на занятия любимой наукой у них оставалось не так много свободного времени. В богатых городах, конечно, нередко встречались представители уважаемых семейств, которые жили на полученное наследство и поэтому могли себе позволить частным образом заниматься наукой. Основная часть исследований также проводилась приватным образом, так как лучшие лаборатории находились в домах нескольких состоятельных ученых-новаторов.
Во-вторых, эти немногие низкооплачиваемые профессорские должности зачастую «бронировались» для местных жителей, как пишет в своей книге «Швейцарские ученые в Санкт-Петербургской академии наук. XVIII век» Рудольф Мументалер>17. В XVIII веке в Базеле профессорами могли быть избраны только граждане Базеля, в Женеве должность профессора могли получить только представители нескольких местных знатных семейств (патрициев), аналогичным образом обстояло дело и в Лозанне. Шансы базельца поступить на место профессора в университете родного города после введения системы жеребьевки превратились в лотерею. Из поступивших заявлений выбирались три. Жребий решал, кто из этих троих займет должность профессора. При еще не развитом разделении наук ученые с энциклопедическим образованием часто соглашались возглавить кафедру, не соответствовавшую их специализации.