Ирве протестующе тряхнул головой.

– Дело не в шраме, отец. Вайра сильная. Очень сильная. – Он отвернулся, и снова стал смотреть на воду глазами, полными смятения. – Дело в ней самой. Она никого не узнаёт, все время молчит. Молчит или плачет, или говорит на чужом языке. Я не понимаю, что с ней! Такое ощущение, что в её тело вселился кто-то чужой.

В последних, совсем тихих, словах молодого довгара промелькнул едва уловимый страх. Ори вздохнул. Они были так похожи – отец и сын. Оба высокие, сильные, с открытыми волевыми лицами – как все люди народа довгаров. Седина была почти не видна в светлых волосах Ори, серые глаза смотрели на сына задумчиво. Ирве во всем походил на своего отца, та же стать воина, те же светлые волосы, спокойные серые глаза. Ему шел двадцать третий год, и молодая кровь ещё не успокоилась, разбавленная мудростью и опытом прожитых лет.

– Подождем, Ирве. Прошло еще только два дня. Нужно время. Со временем всё образуется.

Ирве резко обернулся, сжав кулаки и прищурившись.

– Отец, как ты можешь?! Ведь Вайра тебе как дочь! Неужели ты будешь просто ждать? Вот так просто смотреть и ждать?

– Ирве, не горячись, – успокаивающе поднял ладонь Ори. – Ты знаешь, как я отношусь к ней. Она не дочь мне по крови, но я люблю Вайру. Её отец был моим лучшим другом, и даже если бы он не просил позаботиться о ней, всё равно я не оставил бы девочку одну. Вайра – лучшая дочь, какую можно пожелать. И я сделаю для неё все, что смогу. Надо только знать, что именно. А пока нам остается лишь ждать.

***

Шла вторая неделя после того, как Вера проснулась. Проснулась в чужом мире. Невероятно, но сознание её действительно каким-то непостижимым образом перенеслось в другую точку мироздания, в другое пространство, время и в чужое тело, принадлежавшее другому человеку.

Поначалу большую часть времени Вера проводила в своей комнате, лежа на кровати, или сидела у окна, глядя во двор. Первые три дня она вставала по утрам и одевалась с помощью Айны, а по дому передвигалась, поддерживаемая Ирве. Потом дала понять, что в состоянии делать это сама. Силы возвращались, и на пятый день Ирве вывел её на крыльцо. На шестой день Вера вместе с ним обошла двор, после чего несказанно устала. Через неделю истопили баню, и Веру, уложив на деревянный полок, размякшую и распаренную, долго терли, мыли и ополаскивали травяными настоями Айна и еще одна женщина. После чего её, завернутую в чистое покрывало и вконец обессиленную, принес в дом Ори. Тело понемногу восстанавливалось после долгого периода неподвижности. Через десять дней после пробуждения Вера уже могла самостоятельно дойти до уборной на дворе, и успокоить свою совесть тем, что Айне больше не придется выносить за ней ведро.

Попытки говорить с людьми, среди которых она оказалась, не принесли результата – они не понимали её, как и она их. Её не оставляли одну надолго, возможно, опасаясь за здоровье, а может быть, и по другим причинам. Чаще и дольше других с ней оставалась девочка лет восьми – говорливая, любопытная и заботливая. Вера уже знала, что её зовут Савра. И еще тот самый молодой мужчина, который успел подхватить её на руки в первый день. Савра называла его Ирве. Он появлялся по утрам, когда Вера уже просыпалась. Серые глаза смотрели с участием, но за улыбкой пряталась сквозившая в них растерянность. Вера гадала, кто они друг другу, но пока так и не нашла ответа.

Она понемногу привыкала к своему новому облику, хотя всё ещё с некоторым трепетом смотрела в зеркало. Небольшое, в металлической оправе, оно нашлось в сундуке, среди рубах и платьев. Там же отыскалась деревянная шкатулка с гребнями, заколками для волос, бусами, браслетами, пряжками и прочими женскими безделушками. Подолгу сидя по утрам у зеркала, и рассматривая своё отражение, Вера проникалась белой завистью к прежней хозяйке тела. Идеальный овал лица, прямой нос, зеленые глаза с длинными прямыми ресницами, густые яркие медно-рыжие волосы. Даже пересекавший лицо свежий шрам не смог нарушить гармонию облика. Внешность девушки разительно отличалась от всех прочих обитателей дома – светловолосых и крепко сложенных.