Тут до меня дошло то, к чему хаким мне рассказывал очевидные положения веры. «И действительно, – думал я. – В Багдаде десятки домов распутства, где обитают сотни красоток легкого поведения. Даже правоверные втихаря пользуются этими дамами, не говоря уже о неверных. Кроме прочего, дамы, жены чиновников посольств, с удовольствием сменили бы на время своих надоевших мужей на горячих мусульман или даже на другого мужчину, который льстиво смотрит в глаза и намекает на свидание».

Мои мысли побежали быстрее молнии. «То есть, – думал я, – всех желающих временно вступить в связь тайно, без огласки, можно по законам шариата, в присутствии муллы, обвенчать даже на самый короткий срок, и они уже вроде не подпадают под закон „соблюдения благочиния“ в Багдаде. Здорово! Более того, можно предоставлять им квартиры для свиданий, за что тоже можно брать изрядный куш. Не говоря уже: за сам процесс бракосочетания и тайну…»

Хаким давно уже закончил свою речь и удивлено смотрел на меня, а мои мысли блуждали где-то поверх наших голов.

– Что вы на это скажете, ага, – вежливо осведомился Осман?

Я решил поднять себе цену, укоризненно посмотрев на хакима.

– А где же тут служение падишаху? Как расценить ваши слова, ага?

Осман немного смутился, но продолжил убеждать меня.

– Поймите, Юсуф, душа моя, правление шаха закончится, может, через год, а может – и раньше. Шах уйдет на покой. Не думаю, что англичане осмелятся убить его или заточить в тюрьму. Ему предоставят дворец с наложницами и богатствами, а мы, его преданные слуги, будем мыкаться в поисках жизни, оставшись без денег и поддержки. В деле, о котором я рассказал, мы с вами, Юсуф, будем делить и ответственность, и деньги пополам. Я давно присматриваюсь к вам, и даже, как вы понимаете, разрешил, вопреки требованиям Корана, встречаться с одной из моих служанок. Я закрываю глаза на то, что происходит за закрытыми дверями вашей квартиры, хотя вам обоим грозила бы смертельная кара, узнай об этом управляющий благочиния.

– А я думал, – перебил я слова мирзы, – что служу верой и правдой нашему господину, и он своим могуществом покрывает наши встречи, которые носят чисто деловой характер.

Я покривил душой лишь немного, желая рассказать хакиму Осману то, что я услышал от его ханум, посылавшей своих служанок проследить за Айше. Осман выслушал меня и дал такой ответ.

– Юсуф, да не уменьшится никогда ваша тень на земле, ханум ничего не знает, а лишь предполагает, что тоже похвально. Ее служанки уже включены в мою деятельность и приходят регулярно в специальный дом, в котором из-за перегородки наблюдают за ними неверные и правоверные, чтобы сочетаться браком на короткое время. Ханум сама не подозревает, что она является участником моих дел. Все они, даже черная служанка, имеют своих постоянных ухажеров, и с удовольствием рассказывают ханум о том, как и когда они застают Айше в квартире на втором этаже дома, владельцем которого являюсь я сам.

Это известие поразило меня больше, чем предположения ханум. Так значит, я, не зная того, снял квартиру в доме, который принадлежит Осману-аге? Так значит, за нами следит весь дом? И каждый жилец может с точностью свидетельствовать о том, что за встречи происходят за стенами нанятой мною квартиры? Размах деятельности хакима привел меня в шок. «Зачем тебе сеть шпионов типа меня? Ты же просто играешь со мной в кошки-мышки», – подумал я, посмотрев на Османа с уважением и почтением. Этот невзрачный с виду перс, показал мне, как нужно действовать в деле получения денег, добывания сведений, и как прятать концы в воду.