): Бейте меня! Бейте! Я заслужил, заслужил!

Анна (хлеща): Если бы вы только знали, какой вы гадкий!

Этингоф: Я знаю! Знаю… Но это только потому, что все так сложилось! (Защищая голову). Это судьба, судьба!..

Бог (Анне): Дайте мне, дайте, я покажу вам, как надо. (Взяв у Анны полотенце, быстро скручивает его и с удовольствием хлещет Этингофа). Вот так!.. Вот так!.. Главное, чтобы удар был быстрый и с оттяжкой… (Показывает).

Этингоф (прикрывая голову): Ой… Ой… Ой… Это судьба… судьба!

Бог (отдавая Анне полотенце): Когда человек не хочет смотреть правде в глаза, он все валит на судьбу или на Тору, лишь бы только самому не брать на себя никакой ответственности.

Этингоф: Не слушайте его, не слушайте!.. Ну, какая там ответственность!.. Какие-то жалкие приживалки, на которых никто даже и смотреть бы не стал!.. Да, какие из них, ей-богу, наложницы?.. Так. Пустяки. Мелочь. Недоразумение.

Бог: Это он сейчас говорит, что недоразумение…

Анна: Вы это сейчас только говорите.

Бог: А дай ему волю, так он, наверное, с этими недоразумениями и не расставался бы…

Анна: А дай вам волю, так вы бы и не расставались совсем.

Этингоф (протягивая к Анне руки): Гусеничка моя!.. Ну, посмотри же на меня… Ведь это все форменная клевета.

Анна: Ах, как я устала от всего этого… Какие же они все-таки ужасные создания, эти мужчины… (Трогая растрепавшиеся волосы). Вы только посмотрите, как я тут с вами вся порастрепалась, просто ужас… Где тут у вас можно привести себя в порядок?

Этингоф: По коридору, по коридору, ангел мой… Так прямо и идите.

Анна уходит.

(Поднимаясь с колен). Ну, что, доволен теперь?.. Все помои вылил на бедного Этингофа или у тебя еще припасено?

Бог: Что касается помоев, милый, то каждый льет их на себя сам и моя помощь тут не требуется… Разве я не предупреждал тебя, что все тайное рано или поздно становится явным?..

Короткая пауза. Этингоф и Бог смотрят друг на друга. Неожиданно откуда-то из глубины квартиры раздается истошный визг Анны и почти сразу же на пороге комнаты появляется она сама.

Анна (кричит, показывая пальцем): Там…Там…

Этингоф: Что, что?

Анна: Мертвый! Мертвый!.. Совершенно мертвый. (Прячется за спиной Этингофа). Мужчина. В сапогах. Мокрый и мертвый…

Бог: Мокрый, мертвый и в сапогах… Какая мерзость, должно быть!.. (Поднявшись). Наверное, мне будет лучше к себе пойти. (Уходит).

Этингоф: Успокойся, успокойся, моя козочка…Это, наверное, дядя мой, о котором я тебе еще не рассказывал… Он к нам иногда заходит, чтобы ванну принять.

Анна: Но он совершенно мертвый!.. Вы что, не понимаете?

Этингоф: Конечно, он совершенно мертвый, душа моя… А как, по-вашему, должен выглядеть человек, которого топила в ванной вся коммунальная квартира?

Анна: Но зачем? Зачем?..

Этингоф: Откуда мне это знать, милая?.. Никто, наверное, и не помнит уже, зачем. Ведь сорок лет прошло. Теперь он иногда заходит по старой памяти, чтобы помыться… Нельзя же все время грязным ходить…

Анна: Какой ужас!.. Я теперь, наверное, никогда не смогу ванну принимать… Он ушел? Ушел?

Этингоф: Убежал, я думаю.

Анна (опускаясь в кресло) Господи!.. Если бы вы только знали, как мне было страшно!

Этингоф: А это, потому что вы на меня набросились из-за этого глупого института наложниц, которого, может, на самом деле и не было никогда.

Анна всхлипывает

Ну, будет вам, будет… Что ж, теперь… (Подходя ближе, понизив голос). А хотите я вас на коленочках покачаю?

Анна: Зачем?

Этингоф: Я думал, может вам приятно будет… Но если вы не хотите, то давайте я вам тогда одну вещицу интересную покажу… (Открыв один из ящиков письменного стола, достает оттуда маленький камушек