Вошел посланный им парень и Хуан жестом пальцев показал ему положить толстый бумажный конверт на стол.

– С такими травмами тебя спишут и судовладелец ни цента не заплатит за лечение…. Вот это тебе, возьми.– Парень вынул из конверта две пачки, по сто листов в каждой, новеньких купюр, одну стофунтового, другую стодолларового достоинства и положил их рядом с ним.– Этого должно хватить на лечение и реабилитацию.

– Хуан, да ты что? Я разве для этого тебя вытаскивал? Это же такая сумма….

– Я знаю сколько стоит лечение! И все равно теперь я твой должник!

Хуан что-то опять прошептал парню по-португальски и тот вынул из рундука красивую шкатулку, извлек из нее перстень и подвинул ближе к Владимиру.

– Это старый оберег моего деда и прадеда, сегодня ночью я был без него. Надень этот перстень и никогда не снимай! Вернешь, как только я верну тебе долг! На дне шкатулки мой адрес в Лиссабоне. И дай мне Бог дойти домой живым! Все, прощай. Тебя отвезут.

Владимир, боясь причинить боль Хуану, осторожно пожал ему руку.

– Дойдешь и жить будешь. У нас в России на войне солдат штыком прокалывали насквозь и то выживали. В ответ тот только слегка покачал головой.

Владимир принял конверт, бросил его в пакет со снимками из госпиталя, надел на безымянный палец левой руки перстень, и с трудом, ковыляя, спустился с парадного трапа судна.

Тогда он еще не знал, что это событие сыграет ключевую роль в его дальнейшей судьбе. Оно унесет его за многие тысячи миль от родных берегов на долгие годы.

На кушетке в процедурном кабинете судового доктора лежит пациент.

Судовой «док» в годах уже, седой интеллигентный мужчина держит в руках бинт:

– Ну вот, сейчас перевязку закончим и…. Ох, Володька, и повезло же тебе и аж в трех местах.

– А именно?

– На груди нет трещины и это при такой-то обширной гематоме – это раз.

– Есть такая техника приема удара. В момент его ожидания, ты должен резко подать корпус назад, тогда удар будет смягчен.

– Да? На самом деле? Интересно, интересно.

Док, продолжая бинтовать:

– Далее, если бы удар был чуть ниже, тогда бы пришлось удалять чашечку колена. Вооот так, придержи бинт. И это два. И самое главное – целы все шейные позвонки, на снимке видно только растяжение. И где бы мы здесь взяли рентген?

– Валерий Петрович, а Вы раньше где работали?

– Я военврач, всякое повидал…. Н-да, всякое…. И чудо тоже бывает. Бывает, иначе как? Ведь как оно там, капелька бороро- это жизнь, а две капельки бороро – смерть. Так то!

– Бороро, это что-то из мистики?

– Мистики…, да не из мистики. А эти отметины, где поставили?

– Эта в Сомали, а эта в Эфиопии.

– Не беспокоят?

– Уже нет.

– В основном нам привозили оттуда кубинцев.

– Наших отправляли прямиком в Ленинград.

– Ну, да…. Да, прямиком…. Завтра в это же время перевязка. Прямиком….

В своей каюте Владимир лежит на диване лицом вниз, с закрытыми глазами, прижав локти так, чтобы грудь не касалась сидения. Дверь в коридор открыта на штормовку.

Разговаривает с собой, не открывая глаз.

– Да они уже были мои! Так близко ствол нельзя подавать. Это же был мне подарок.

Ага, а дальше куда? К кубинцам? Вычислили бы! Ах, если б не столько народа в баре…. Хотя, в этом безвластии может никто и не стал бы разбираться. Теперь не знаю что лучше, лежать здесь или быть в бегах.

Стук в открытую дверь казанками пальцев.

Входит Женька.

– Спишь?

– Думаю.

– Тут тема такая…. В порт заводят Севастопольский научник с двумя шарами в надстройке.

– И что?

– Там сто пятьдесят голодных девок

– Кто напел про сто пятьдесят?

– Я ща с мостика сам видел в бинокль, они косяками ходят по палубам!