– Чего ещё там, – бросил лейтенант, недовольный тем, что его вывели из состояния лёгкой дремоты, которая уже так проникновенно расслабила тело и разум. – Чего ты мне тут загадки загадываешь, доложи по форме!

– Да вот Керимову черти мерещатся, – Коробков тыкнул пальцем в трубку, – может от холода того… Крыша съехала?

– Сейчас ему крыша приедет, мало не покажется. Кто у него разводящий, чей этот пост?

– Мой, – я вполуха слышал эту перебранку и тянуть время не имело смысла.

Из-за моей спины выглянул Авдеев, только что сменившийся с этого поста:

– Короб, что там несёт этот паникёр, – Авдееву очень не хотелось выбираться из тёплого помещения. – Как я на посту, так тишина и покой, а у этого салаги все страхи мира в одном месте собрались.

– Глаза, говорит, красные видит, – Коробков перевёл взгляд с лейтенанта на Авдеева, – и они движутся.

Тут признаться у меня что-то в мозгу и забрезжило. У начкара по-видимому тоже, потому что он спокойно, чересчур спокойным голосом произнёс:

– Водителя подымайте и вперёд, – потом добавил с угрозой – норматив по выдвижению знаете, жду доклад с поста. Время пошло.

Добрейшей души человек, надо сказать. А вот мог бы и бегом отправить. Так что повезло нам несказанно. Авдеев это прочувствовал сразу, почти дембель все-таки. Интуиция и нюх как у орла, как в одной песне поётся. К концу службы развиваются все полезные качества, позволяющие переносить тяготы и лишения воинской службы без лишнего напряга, а если повезёт, то и с некоторой степенью комфорта.

Раз, и мы спешно набросили шинели. Два – мы выхватили из пирамиды свои автоматы. Три – мы буквально вынесли из караулки очумевшего водителя и запрыгнули в уже застывшую шишигу.

– Давай братан, на посту чп, в норматив не уложимся, тебя с нами летёха бегать заставит, – вываливал я на обалдевшего водилу последние новости.

Мотор поворчал, но вскоре уверенно затарахтел, и мы выкатились на лесную дорогу.

Только вот по мере приближения к посту становилось все более жутковато. Даже водитель, который, судя по сонному выражению на лице, вёл машину на автопилоте, окончательно пробудился и посматривал по сторонам с заметным беспокойством.

Шишига высветила фарами ворота охраняемого объекта. Из-за решётки белело лицо прижавшегося к ней часового.

– К машине! – уставные команды способствовали сохранению рассудка и внушали чувство, что ситуация под контролем.

Авдеев суетился больше обычного и это выдавало его напряжение. Безмолвная темнота, тусклый холодный отсвет снега дополняли общее гнетущее беспокойство. Водитель не выключил фары, и они прорезали темноту подобно свету маяка.

Щит зарядки оружия темнел далеко в стороне, делать крюк не было никакого желания.

– Пристегни магазин, – я привычным движением прищёлкнул свой. Второй щелчок свидетельствовал, что команда понята правильно. Поправив подсумки и ремни, мы скорым шагом затопали к объекту.

Часовой попробовал доложить, но то ли от мороза, то ли он действительно перепугался так, что зуб на зуб не попадал, а только вместо простой фразы мы услышали лишь несколько несвязанных слов.

– Ясно с тобой всё, показывай, где-что ты видел.

– Что, обделался небось, Кира, – это вставил свои три копейки Авдеев.

Керимов в постовом тулупе походил на небольшую копёнку. Но видно было, что его трясло и отнюдь не от холода.

– Там, – он ткнул пальцем за угол бетонной коробки, которая в общем то и являлась объектом охранения. Как назло, часть фонарей объекта не горела, а указанный угол вообще выглядел чёрной дырой.

– Краткость – сестра таланта, – констатировал я.

– Талант у него на выдумки всякие, – Авдеев оттаял и теперь решил отыграться за свою кратковременную слабость, – не может свои два часа как положено отстоять, вояка, блин.