Утро было тяжёлым! У всего города. Ха! Я стряхнул с себя девиц, с трудом встал, ругаясь на трещавшую голову, глотнул какого-то с вечера мною припасённого рассола, оставив и девкам. Сразу почувствовал себя лучше, натянул мятые, слегка рваные и грязные штаны, рубаху и ботинки, и выполз на воздух. Надо собраться! За мной вышли Проня и лишенка с растрёпанными косичками и в накинутых грязных мятых платьях, причём лишенка ещё очень сильно враскорячку. И они постанывали и держались за обмотанные мокрыми тряпками головы, и на их чумазых мордашках, а ронская ещё и побитая и поцарапанная, была видна во всей красе расплата за вчерашнее. Они оказывается решили потолкаться за рассол и разбили кувшин. Ладно, даже шлепков не заработали, сами себя наказали. У меня и самого рожа побитая, помятая и взъерошенная! Но я уже почти в форме – надо принять ванну, выпить чашечку кофе…

Но сначала я посмотрел на видимое с огромного балкона сатрапского дворца, под который выделили лучшее здание, озеро, в основном на часть перед портом, типа северную. И, ого! Плывут! Роскошная яхточка, с большим шатром на всю корму, и без мачты. Зато есть четыре прикольных гребных колеса, расположенные как у автомобиля. И яхта очень широкая, чуть не в половину длины, и нос тупой, а корма вообще почти прямоугольная. Вся такая чистенькая, с флажками и ленточками. Голубая в основном. Народу на палубе нет, сама плывёт, умная посудина, и быстро.

Накрылась ванна, а тянуть не стоит. Я потопал в порт, а за мной и Проня с лишенкой потянулись, да и горожане со стонами, держась за буйный, мятый, битые и всклокоченные головы подтягивались. Но не все. Многие уже мощно опохмелились и продолжили веселье. Визг и вопли тоже были.

На причал с безымянной яхты сошли, лёгкой пружинистой походкой выйдя из шатра… я отвесил челюсть. Гимка! В платье! Платье лёгкое, но для гимок и такое нехарактерно, как и лёгкие сандалики. Клычки короткие и тупые, значит не рагимка, и в отличие от Сефки полоски посветлее и короткая толстая коса не золотистая, а серебристая. И полукровка с голубыми крыльями, короткими кокетливыми рожками и красивыми клычками, в штанишках, рубашке, сапожках и перевязи! И с «пулемётом Льюис» за спиной, с коротким роскошным карабином с оптическим прицелом и сложенным прикладом на стройном правом бедре и с изящным небольшим револьвером на стройном животике, с красивой шпагой на левом боку и кинжалом на правом.

За роскошными красотками вышли две весёлых служанки ладки с большими рюкзаками. Безоружные. Ну да с такой полукровкой им сам чёрт не брат. А у гимки из всего обвеса был маленький изящный кинжал на пояске и рядом с ним непонятный артефакт, похожий на огромные очки с охватывающими голову дужками.

Девицы тоже разинули рты и на их бывших до этого недовольными мордашках отразилось и неслабое удивление. Гимка пошевелила кошачьими усиками, навела на шум оргии потешные большие пушистые заострённые ушки, махнула хвостиком, лизнула пушистую ладошку и провела по пушистой оранжевой с тёмной енотской маской мордашке, умываясь и прогоняя непрогнавшееся видение. Промурлыкала:

– А все говорили, что у Профессорши здесь скука и тоска как в монастыре. А здесь ничего так, живенько.

– И пьяненько, – хмыкнула полукровка, продолжила слегка ехидно. – Ну значит один вопрос почти решился. Тут жалоб на занудство ждать не приходится. Но однако какой инновационный подход к академическому образованию.

Девицы осуждающе рассмотрели Иноград в затяжном празднестве и нашу толпу.

– Сейчас этих алкашей отгоним и подождём остальных на берегу, пожалуй, – сердито буркнула полукровка, обернулась к служанкам. – Накройте нам стол на причале.