Охрана холла тоже была уничтожена быстро. Эффект от светошумовой гранаты в замкнутом помещении был сногсшибательным в буквальном смысле слова. Четверо белых в военной форме с аляповатыми опознавательными знаками и более аккуратными нашивками, обозначавшими принадлежность к одному из многочисленных наемных отрядов, корчились на полу, зажимая уши. Сквозь пальцы сочились струйки темной крови. Их добили одиночными выстрелами.

Когда Антон Бережной оказался на галерее второго этажа, на него выскочил здоровенный детина, белокурая бестия, при виде которой любой нацистский антрополог умылся бы собственными слюнями. Он что-то гортанно заорал, Антон поднял было ствол своего автомата. Детина успел ударить по рукам, выбивая оружие. В свою очередь Бережной тоже лишил своего противника автомата. Тот выхватил нож – что-то короткое, с черненым лезвием.

Схватка была скоротечной – это только в неважном кино противники долго размахивают клинками. В жизни – два-три «пробных» взмаха, ложная атака. И вот детина получает восемь сантиметров стали под дых. Нервы солнечного сплетения были рассечены, и противник Бережного упал ничком, глухо застонав. Бережной, который только что убил первого человека в своей жизни, буквально услышал в голове голос преподавателя ножевого боя в спецшколе: «При проникающем ранении в область солнечного сплетения человек испытывает жесточайшую физическую боль. Кроме того, поражается ряд крупных нервов, что наносит дополнительный ущерб. Смерть, как правило, наступает от болевого шока. Но даже если шока не произойдет, противник все равно будет надежно выведен из строя. В принципе, даже своевременная медицинская помощь не гарантирует его выживание в этом случае».

– Ну ты молодец! – усмехнулся невозмутимый Кирилл Томанис, подавая Антону его автомат. – С почином, братушка!

– Скажешь тоже! – дернул плечами Бережной.

Кирилл усмехнулся еще раз и тут же короткой очередью скосил негра, выскочившего из дверей в конце галереи. Негр визгливо орал и размахивал пистолетом. При этом он не производил впечатления человека, который умеет с этим оружием обращаться.

Нубара Кобу они нашли в кабинете. Генерал, серый от страха, сидел за столом, обняв большой кожаный чемодан. На столешнице, на расстоянии вытянутой руки от него, лежал никелированный «дезерт игл».

Кажется, генерала сильно изменила его безопасная жизнь на вилле у моря. Будучи некогда отважным солдатом, ведущим своих людей за собой на тяжелый бой, теперь он даже не попытался дотянуться до оружия.

Впрочем, пощады он тоже не просил. То ли остались еще в нем какие-то крохи мужества, то ли просто голосовые связки были парализованы ужасом. Томанис и Бережной переглянулись.

– Это он? – спросил Антон.

– Да, он, – кивнул Кирилл.

Фотографии Нубара им показывали много раз, и теперь бойцы основной группы могли его опознать, даже просто мельком взглянув на него. Вне всякого сомнения, перед спецназовцами сидел один из самых одиозных эритрейских полевых командиров. И выглядел он жалко…

На самом деле это была проблема! Когда организм работает в боевом режиме, задумываться некогда. Появляется противник, который готов убить тебя и непременно убьет, если ты не окажешься быстрее и точнее. Но когда вот так прямо перед тобой сидит испуганный, жалкий тип, прикрывающийся кожаным чемоданом, – выстрелить трудно.

Но приказ есть приказ. Колебания Антона были недолгими, несчастных секунд пять. Потом он вытащил пистолет и нажал на курок. Оружие кашлянуло, на лбу у Нубара образовалась маленькая темно-красная ямка, стремительно заполнявшаяся кровью. То, что случилось с его затылком, явно было не так эстетично – во всяком случае подголовник кресла стал мокрым.