– Сочту за честь, Петр Алексеич. – Невысокий, полноватый, гладковыбритый, в длинном темном парике, с небольшими вислыми усами мужчина лет шестидесяти пяти в знак признательности слегка склонил голову.

– Гвардейцам Преображенского полка, кои способны к пешему и морскому бою, быть ядром полка морского… Иван Иваныч, – Петр переключился на командира лейб-гвардии Преображенского полка генерал-лейтенанта Чамберса, – морскую команду гребцов-преображенцев тож сюда впиши.

– Слушаюсь! – кивнул генерал.

– Смотр учиним, господа генералы, назавтра же, – завершил указания Петр. – Ждать нам недосуг.

Военачальники исполнительно кивнули головами.

Не успело еще взойти солнце нового дня, как русские войска уже были выстроены вдоль нескончаемой центральной линии военного лагеря. Сидя верхом на любимой лошади карабахской породы бурого окраса по имени Лизетта, царь Петр острым взглядом окинул шеренги.

– Господа генералы! – давал последние напутствия Петр. – В офицерский состав полка морского отберите капралов и унтер-офицеров Преображенского и Семеновского полков, кои обучены, воспитаны и навыки боевые имеют. Солдат же отбирать молодых, крепких, с твердостью духа и отчаянным характером, с верой в Отечество и царя, и служить дабы могли они с прилежанием.

Военачальники, коснувшись своих шляп, отдали государю честь и разошлись по своим полкам отбирать нужных для морского полка солдат и офицеров.

– Мин херц, – поглаживая гриву своего коня, хитро начал Меншиков, – солдаты тут есть бывалые, с некоторыми я сам в баталиях был. Жалко их в полк морской отдавать-то.

– Полно кручиниться, Алексашка, – не отвлекаясь, произнес царь. – Прибуду в Москву, немедля отправлю тебе рекрутов. Вышколишь их шведа бить.

– Рекрутов?.. – недовольно морщась, покачал головой граф. – Была бы охота возиться, – произнес он вполголоса, покручивая короткие, щетинистые, бесцветные усы.

– Ты что-то сказал, Данилыч? – спросил Петр, сурово покосившись на графа.

– Я?.. Я говорю, мин херц, кто лучше рекрутов вышколит, ежели ни я, – заискивающе приподняв глаза, вкрадчиво произнес Меншиков. – Более-то – некому.

– То-та же, – унялся Петр.

Командиры обходили шеренги полков и указывали пальцем или кивком головы на отобранных:

– Энтого… того… и еще того – взять под перо.

Армейские писари тут же делали у себя соответствующие записи.

Немного погодя царь Петр, а за ним граф Меншиков двинулись вдоль шеренг солдат. Генералы пешим ходом последовали за ними. Царя верхом на лошади было заметно издалека. Обходя очередную шеренгу бомбардиров Преображенского полка, он иногда останавливался. Оглядывая солдат, царь сам старался увидеть в них то, что по мнению его должно быть присуще морским солдатам – отвагу и бесстрашие.

– Господин капитан-бомбардир, дозвольте обратиться? – неожиданно послышался выкрик из второй шеренги солдат Преображенского полка, мимо которого двигался царь.

Петр остановился и неторопливо обернулся.

– Кто посмел? – грозно возмутился генерал-лейтенант Чамберс, следовавший за царем.

– Иван Турков, ваше превосходительство! – также громко отозвался солдат, задрав голову в небо.

– Выйти из строя! – приказал Чамберс.

Из строя на три шага вперед вышел невысокий, среднего роста, коренастый солдат средних лет.

– Да ты как посмел, солдат? – продолжал возмущаться генерал.

– Погоди, Иван Иваныч, – прервал его царь.

Он повернул лошадь и, приблизившись к гвардейцу, окатил его холодным взглядом с головы до ног.

– Ну, говори, солдат, – с любопытством произнес царь.

– Господин капитан-бомбардир, прошу вашего дозволения быть записанным в полк морских солдат! – стоя на вытяжку и высоко задрав голову, громко отчеканил солдат.