– Да я не удивляюсь, – начал оправдываться Иванов, – мне просто очень приятно, что нам будет легко общаться.

– Да, – согласился с ним капитан, – общения у нас, моряков, между собой мало, так что садитесь, поудобнее устраивайтесь и расскажите, что привело вас сюда.

– Да тут всё просто, – вступил в разговор Серёга. – Мы все наши фильмы пересмотрели, пока шли сюда из Находки, поэтому хотели узнать, можно ли у вас поменять фильмы. – И он с интересом посмотрел на капитана.

Тот улыбнулся и развёл руками:

– Я знаю советские пароходы и ваши правила, когда вы все вместе вечерами смотрите фильмы на таком громоздком аппарате, как ваша… как это… – Он в ожидании поддержки посмотрел на старшего механика.

– «Украина» этот аппарат называется, – напомнил ему Александр, – но стрекочет он, как пулемёт «Максим». – И они все вместе от такого сравнения рассмеялись.

Но тут в каюту ещё раз постучали, и в неё ввалились… нет, не вошли, а именно ввалились ещё пара молодых парней, у которых в руках было по ящику пива. Бутылки внутри от неосторожной переноски жалобно позвякивали.

Поставив ящики, парни также от души пожали руки Иванову и Серёге. Это пришли второй механик Кристоф и электромеханик Добромир.

Старший механик вместе с Кристофом выставили из бара высокие стаканы и тарелки, в которые были высыпаны какие-то орешки и подсоленные кренделёчки.

Обстановка доброжелательности и открытости располагала к тому, чтобы беседа потекла непринуждённо. По виду присутствующих Иванов сразу понял, что мужики живут тут дружно и чинопочитанием не занимаются. Все делают здесь одно дело: работают и работают ради своих семей и ради их благосостояния. Никто не стеснялся говорить, что любит свои семьи, и все делились впечатлениями о последних рейсах, которые судно делало в Адриатике. Вспоминали, как к ним приезжали на судно семьи и как они все вместе отдыхали в Дубровнике, Сплите и Пуле.

Оказывается, что все они вместе учились в ОВИМУ, но только в разное время. А когда начали вспоминать курсантские годы, то Александр со смехом рассказал, как он привёз с собой из отпуска грелку с самогонкой и прятал её от старшины, чтобы угостить друзей с курса, а те в ответ угощали его салом.

Иванова поразило то, что никто ничего не скрывал. Не было того чувства угнетённости, которое он сам иной раз испытывал на различных судах. Здесь не надо было прятаться от помполита и увиливать от скользких вопросов куратора КГБ по приходе в порт и бояться, что о твоих промашках кто-то расскажет тому же куратору.

Здесь была атмосфера дружбы и взаимопонимания.

Капитан со смехом рассказал, как он перед отходом на Кубу поставил условие, чтобы каждый член экипажа в необходимой степени был обеспечен пивом, поэтому судну даже пришлось задержаться на сутки в ожидании машины пива из Праги. Зато теперь у них весь провизионный трюм полон пива, и они в нём не испытывают недостатка. Каждый может взять себе его столько, сколько позволяет зарплата.

Мужики не только рассказывали о своей жизни, но и интересовались тем, как она проходит на советских судах.

Иванов не стал размазывать серые и чёрные краски о своём житье-бытье. Ведь и у этих ребят были тоже и шторма, и поломки механизмов, да мало ли что может приключиться в жизни моряка, пока он находится в море. Ведь у всех у них были не только море, солнце, тропики, пляжи и пиво, но и грязная и тяжёлая работа. Но когда он сказал, что у них на судне есть четыре женщины, то электромеханик как-то нездорово заинтересовался этим. Иванову даже не понравилась его неприкрытая вульгарность, когда он спросил, а не пользуются ли они услугами женского персонала за деньги.