– Курсант Васильков, дайте военный билет!

Валера был, конечно, мастером на все руки, но вытащить из военного билета увольнительную на глазах командира-разведчика даже он не смог. Так липа оказалась в руках начальника, которому, в отличие от всей дежурно-вахтенной службы училища, достаточно было взглянуть на документ, чтобы понять, что тот липовый. Приведя курсанта к себе в кабинет, командир потребовал клише. Васильков непонимающе смотрел на командира роты.

– Какое клише? – изумленно спросил курсант.

– С помощью которого ты поддельные увольнительные клепаешь, – тон командира ничего хорошего не предвещал.

– Нет никакого клише, – Валера знал золотое правило, даже под пытками ни в чем не сознаваться. Но курсант не успел еще узнать, как следует нового командира. Капитан-лейтенант американцев раскалывал нехотя, поэтому, усмехнувшись, он заключил:

– До тех пор, пока клише не будет у меня, ты из кабинета не выйдешь.

Через три часа курсант понял, что командир дело знает, да и время уже подошло к ужину, в животе предательски урчало. Постучав в дверь, которую предусмотрительный командир роты, уходя, закрыл, Васильков позвал дневального и попросил найти командира.

– Ну что, будем сознаваться? – открыв дверь, спросил Антипин.

– Принесите мне, пожалуйста, из класса готовальню, тушь и дайте кусок ватмана, – вздохнув, попросил курсант.

– Зачем? – удивился командир роты.

– Увидите.

Принесли готовальню и тушь, ватман нашелся у старшины, который вместе с другими курсантами, проклиная все и вся, оформлял в роте наглядную агитацию.

– Теперь прошу не мешать, – попросил Васильков и приступил к делу, тем более слюны у него было в избытке – на стене висела фотография полуголой девицы.

Через час Валера представил нарисованную на куске ватмана печать. Даже у видавшего виды командира от удивления вытянулось лицо: “Как это???”.

Немного отойдя от изумления, бывший осназовец разразился тирадой:

– Значит так, месяц без берега, обещание, что больше этих художеств не будет и я в особый отдел о твоем умении не сообщаю.

Валера попытался поторговаться:

– Товарищ командир, много месяц-то. Я уже все осознал.

В этот момент в дверь кабинета постучали.

– Войдите, – не совсем еще оправившись от Валериной наглости, машинально произнес командир.

В кабинет зашли курсанты, оформлявшие в роте наглядную агитацию:

– Товарищ командир, у нас тушь кончилась и перьев плакатных нет.

– Пьете вы тушь эту что ли!? Ладно, завтра принесу, – отсутствующим голосом ответил капитан-лейтенант.

И вдруг его осенило!

– Идите погуляйте, – приказал он курсантам, и как только за ними закрылась дверь обратился к Василькову:

– Много говоришь месяц. Хорошо, наглядную агитацию оформишь и пойдешь в увольнение. Месяца хватит?

Валерий не любил заниматься общественными делами, но на этот раз пришлось согласиться. К пятнице он записался в увольнение. Старшина класса, вычеркивая его из списков, напомнил:

– Валера, командир велел, до его особого указания тебя в увольнение не пускать.

Не теряя времени даром, Васильков бросился в кабинет командира роты:

– Товарищ командир! Почему меня в увольнение не пускают?

Командир к Валериной наглости уже привык, поэтому без комментариев произнес:

– Наш уговор забыл? Только после оформления Ленинской комнаты!

– Так готово уже все.

– Как готово, ну-ка, пойдем посмотрим.

Зайдя в Ленинскую комнату, командир роты опешил.

На столах, стульях лежали, висели великолепно выполненные плакаты, рисунки, схемы и фотографии. На ближайшем смотре наглядной агитации рота заняла первое место по училищу, Валера был реабилитирован. Свой талант он использовал в училище еще раз, когда вместе с курсантом Сашей Федирко оформлял выпускной альбом.