А лес на другой стороне низины уже наполнился грохотом и лязгом. Шла военная техника. Вездеходы продавливали колею и волокли полевые орудия. Рычали двухтонные грузовые «Опели», набитые пехотой. Во главе колонны шли бульдозеры с поднятыми скребками – они расчищали самые крупные завалы. Вперед вырвались мотоциклисты, они уже въехали в деревню. Тугая очередь из пулемета пропорола воздух.

Уже рассвело, местность как на ладони. Разведчики таранили сугробы, брели по ним, как по глубокой воде.

– Становись на лыжи! – скомандовал Шубин.

Потеряли полминуты, разбираясь с креплениями. Но оно того стоило. Ветер свистел в ушах. За спиной стучал пулемет, но он лишь теоретически мог нанести вред. Восемь человек бежали к лесу, отталкивались палками, и вскоре снежный вал закрыл их от взоров посторонних.

Мотоциклисты уперлись в завал, спешились, полезли в снег, стреляли вдогонку. Но на такой дистанции они не имели шанса. Красноармейцы ворвались в редколесье, бежали на лыжах, пока позволял рельеф. Сомкнулись еловые лапы за спиной, стало тихо.

Короткая передышка – восстановили дыхание. Все молчали. Снова рывок – сквозь разреженный сосняк. А когда уперлись в вереницу оврагов и холмов, сняли лыжи и двинулись в юго-восточном направлении, проваливаясь в снег. Снова берегли дыхание, молчали.

День разгулялся, но солнце не баловало, пряталось за охапками косматых облаков. В какой-то миг лейтенант сообразил, что группа сбилась с маршрута, ушла в сторону. Стали искать тропу, которую протоптали несколько часов назад. Местность поднималась, с вершины холма выдувался снег. Обозначился проселок, который они искали. По этому случаю Шубин объявил привал, а через пять минут опять скомандовал:

– Всем вперед, не спать, а то замерзнете!

Местность узнавалась. Справа черный ельник – удобное местечко, если надо укрыться, слева – сгоревшая еще до войны деревня Погорелое (с таким названием, да не сгореть?), впереди замерзшая речка Боярка, а за ней верст семь – и, считай, дома. На холм взбирались, как на Эльбрус, а достигнув вершины, в изнеможении попадали на землю. Только Шубин остался на ногах.

С вершины открывался безрадостный вид на кусочек Подмосковья. Леса на западе перемежались холмами и речными долинами. Простирались поля – еще недавно сельскохозяйственные угодья, а теперь заброшенные участки плодородной земли.

С северо-запада в направлении Клина двигалась колонна бронетехники. Чуть правее – еще одна, кажется, от села Портнова. Танки и машины казались игрушками, человеческие фигурки – вообще ничтожной пылью. Кое-где танки уходили с дороги, шли в поля, а потом опять сбивались в кучу, тянулись бесконечной гусеницей.

Населенные пункты в этом районе практически отсутствовали. Захудалые деревушки немцы обходили стороной – не хотели тратить время. На северо-востоке гремела канонада – часть вражеского войска предприняла глубокий обходной маневр. До Москвы далековато, но если оседлают хотя бы пару местных шоссе, двинутся по ним… то могут и за сутки достичь столицы…

За спиной проскрипел снег – подошел сержант Лазаренко, хмуро посмотрел вдаль. Километрах в пятнадцати низко над землей шло звено бомбардировщиков – какие-то белесые фантомы выныривали из-под облаков, снова пропадали. Видимо, шли на канал Москва – Волга – последнее крупное препятствие на пути к советской столице.

– Как думаете, товарищ лейтенант, не сдадим Москву? – даже самых стойких в этот момент порой терзало сомнение, охватывали приступы малодушия.

– Об этом даже не думай, сержант. Все ляжем, но Москву не отдадим. Немцы выдыхаются, а к нам со всей страны подкрепления подходят. Слышал про дивизию Панфилова? Ребята из Казахстана и Киргизии бьются, как черти, военные корреспонденты не успевают описывать их подвиги… Еще немного откатимся, потом встанем, с силами соберемся, да и погоним фрица от Москвы… О чем это мы? – Глеб вышел из оцепенения, посмотрел на часы. – Две минуты на отдых, потом прокатимся с горы – и снова в лес. Немцы еще не скоро подойдут – это только с холма кажется, что они рядом, а на деле им еще кружить и кружить…