И, конечно же, не перезвонил. Я не стала настаивать.

Отсюда мораль, даже две: все итальянцы обманщики, что и требовалось доказать. Сказок не бывает, что и так хорошо известно.

Но вскоре представился следующий шанс стать «музой художника». На одном аристократическом балу я познакомилась с молодым английским живописцем. Он долго следил за мной взглядом, а потом подошел и пригласил меня на ужин.

Мы встретились в центре через пару дней, и решили зайти в его любимый ресторанчик неподалеку.

– Я только заброшу кисти домой, я прямо из мастерской, – сказал он мне, солнечно улыбаясь. Видимо, хотел убить меня расположением его «холостяцкой норы», как он обозвал свою двухкомнатную квартиру в центре Кенсингтона.

Ее обстановка поражала дорогой скромностью – полупустое белое помещение в японском стиле, новейший белый «мак» с яблочком, собственные картины маслом по стенам, и даже в углу, где у нормальных людей находится мусорная корзина, стояло ведерко с рапирами.

– А, да, я фехтую немножко, – объяснил он скромно, перехватив мой изумленный взгляд. – Недавно вернулся с чемпионата. Любительского, не смотри не меня так, – добавил он, все так же лучезарно улыбаясь.

«Ах, какой милый, скромный, ну просто принц. Но почему он все время улыбается, как заведенный? Что-то не так, – думала я, – Но что именно?»

Выглядел тридцатитрехлетний художник отменно, и был даже чем-то похож на Киану Ривза. Одет, как и подобает современному английскому аристократу: белая футболка, черный пиджак и потертые джинсы – типичный портрет лондонского денди XXI-го века.

Мы отправились пешком в маленький уютный ресторанчик. Ели морепродукты, пили прозрачное, как вода, итальянское вино и говорили об искусстве.

– Я обожаю Венецию, – восторженно восклицал художник, – я постоянно езжу туда на пленэр. А у тебя такие мягкие линии, как у итальянцев. Я хочу нарисовать твой портрет. Под душем, в этом синем шелковом платье, которое будет струиться и прилипать к мокрой коже…

Он по-прежнему улыбался, и глаза его неестественно блестели.

– Извини, я сейчас, – сказал он посредине фразы, еще ослепительнее улыбнулся и исчез.

Я мысленно перебрала все за и против и не могла понять, что же все-таки не так. Слишком уж все сказочно, так не бывает.

Когда он вернулся из туалета, я заметила белую пудру на черном рукаве его пиджака, вздохнула про себя и попросила счет.

Заплатив свою половину, я пожалела аристократа с лихорадочно блестевшими глазами, но никогда не звонила ему больше. Он тоже исчез надолго. И мои худшие предположения потом подтвердились. Возможно, он и сейчас где-нибудь в одной из закрытых и дорогостоящих загородных клиник.

5. Попытка быть счастливой

И вот я поняла в какой-то момент, что для полного счастья не обязательно быть замужем, иметь лучшую в мире работу и самую дорогую машину. Ведь счастье – оно в самом ощущении счастья. Можно попробовать быть счастливой и с тем, что есть? Что в конце концов все крысиные бега за деньгами, карьерой, благополучием оборачиваются бессонницей и пустотой. Может быть, гораздо важнее просто уметь смотреть? Видеть. Слышать. Дышать. Наслаждаться простыми вещами. Хорошей книгой перед сном, телефонным звонком от старого друга, посылкой с теплыми вещами летом от мамы. Заботой неизвестных людей, твоей заботой о них.

Пусть это только возможность рассчитывать на себя и быть довольной тем, что есть, способностью удивляться, влюбляться и плакать, способностью, которая бесконечно обновляется вместе с клетками самого организма.

Можно просто вечером ехать с работы домой, смотреть из окна автобуса на мелькающие дома, деревья, лица и чувствовать себя счастливой. В любом городе любой страны, потому что и счастье, и несчастье мы носим с собой.