Я сникаю и кисло отвечаю:

– Ну смотрите. Последняя Виолетта, которую я знала, была из моей начальной школы. Как-то она крупно меня подставила перед учительницей с поделкой из шишек, поэтому, если вы говорите именно про ту Виолетту, я даже рада, что она в итоге пошла не по той дорожке.

– Да вы сама опасность.

Константин Олегович усмехается и, опустив голову набок, смотрит на меня с промелькнувшим в глазах интересом. Что примечательно – вообще не злится. Будто все равно, что ему ведро на голову одели.

– Почему вы сказали про совпадение? – откашливаюсь.

Он смотрит на экран телефон и сухо отвечает:

– Я попросил отправить ко мне актрису. Можно студентку, для роли Снегурочки сегодня вечером. А тут вы заявляетесь, да еще в сапогах…

– Можно подумать, в сапогах только путаны ходят!

– У Виолетты разный контингент девочек. Поэтому я и ошибся. Простите.

– И вы простите, – улыбаюсь. – Ну… За ведро.

– Ерунда. Я административный работник, со мной чего только не делали…

Я тихо посмеиваюсь и еще раз рассматриваю его по-мужски симпатичное лицо.

– Ладно, – в его глазах пропадает всякий интерес. Они становятся пустыми. – Кто вы и зачем вы здесь?

Наконец-то!..

– Я приехала сюда из города и сейчас не могу уехать. А ваш… – киваю на окно, – дорожник… отказывается чистить трассу.

– Что? Опять замело? – равнодушно спрашивает, поглядывая на улицу.

– А вы как думаете? Такой снегопад. Прикажите своему работнику, чтобы срочно поехал туда… Немедленно!

– С чего вдруг? Рабочий день окончен. У нас тут не город. Бывает заметает.

Смотрит на часы, чем безумно меня раздражает. Я, словно в кресле у зубного, издаю какие-то нечленораздельные звуки. Слова вымолвить от такой халатности не могу.

– Завтра с утра все почистят. Раз уж экстренная ситуация…

– Экстренная? Вы все издеваетесь?

Все-таки у медицины и административных работников абсолютно разное понятие экстренности. Так и вижу, как наш врач, Олег Палыч, философски произносит: «У пациента кровотечение? Хорошо… завтра утром экстренно прооперируем».

– Вы же к кому-то приехали? – спрашивает мэр.

– Вообще-то, к дяде на…

– Вот у него и переночуйте, – перебивает.

– Я не могу у него, – растерянно произношу, вспоминая кладбище.

А потом в памяти всплывают вечерние планы. Щеки стыдливо потираю и руки на груди складываю.

– Мне сегодня надо в город, – настаиваю. – Пожалуйста!

Константин Олегович еще раз на меня смотрит. Глаза снова едут не по маршруту – грудь, плечи, лицо. Задерживаются на шапке.

– Я могу вам помочь, если вы поможете мне, – сухо предлагает, деловито потирая запястье.

– Помочь? Вам? И чем же?

Желваки у него на скулах играют. Видимо, просить Его Величество Елкино не привык.

– Мне надо съездить в дом престарелых. Поздравить стариков с Новым годом и вручить подарки от администрации, – показывает на алюминиевые ведра. – Снегурочкой должна была быть моя помощница, но она именно сегодня отпросилась на зачатие…

– Что? – прикрываю рот ладонью. – Куда?

Он недовольно кивает.

– Отпросилась на зачатие. Ребенка они, видите ли, планируют, и не получается, а сегодня нужный день.

– Капец. Вы бы дороги-то почаще чистили, Константин Олегович…

– В смысле?

– За полтора часа, что нахожусь в Елкино, я, можно сказать, лично встретила человека, который умер от секса. Теперь вот еще одна с зачатием. Люди у вас от скуки с ума сходят!..

– У нас с досугом все в порядке. Но спасибо за сигнал. Так по рукам или нет? – уточняет.

– По рукам, – вздыхаю удрученно. – Только отправьте своего сотрудника трассу чистить. Поздравим – и сразу рвану в город.

Не на зачатие, конечно, но тоже важно.

– Хорошо, сейчас я оденусь, и едем.