Грир усмехнулся:

– Прибедняешься, Мед. Если б Монти зарабатывал, как ты, он был бы счастлив.

Она сдвинула чернёные углём брови:

– У меня есть что тебе показать, Грир. Только не поднимай высоко, чтобы никто не увидел. – Мед порылась в сумочке, достала какой-то мелкий предмет и сунула ему в ладонь. – Не знаешь ли, что это?

Грир повёл глазами по таверне, осматриваясь, и только после этого осторожно разжал пальцы. На его ладони лежал массивный стеклянный перстень со светлым четырёхгранным камушком. Грир хмуро вертел его в руке, пока не нажал на камушек. Тот перевернулся, открыв обратную сторону с изображением треугольника с зигзагом посередине. Он поднял голову и посмотрел на Мед проницательным взглядом.

– Где ты взяла эту мерзость?

– Нашла.

– Где нашла?

– В чем дело, Грир? Не пугай меня таинственностью.

– Готов дать руку на отсечение – это перстень восточного культа.

– Что-что?..

– Да, тёмный Восток.

Мед оградила себя обережным знамением.

– Он что-нибудь стоит?

– Возможно. Он выглядит древним. Возможно, золотой дирхем ты за него получишь. Может быть, два.

– Ты говоришь, что такие перстни носят на Востоке?

– Да, носили. Ещё до рождения Митры.

Мед вздрогнула.

– До Его рождения?

Грир улыбнулся:

– Да не волнуйся ты так. Скорее всего, перстень – удачная липа. Где ж ты взяла это?

– Я нашла это на кровати. Должно быть, он свалился с одного из моих клиентов, – напряжённо проговорила Мед.

– Лучше будет, если ты его выбросишь в реку, или в огонь, – посоветовал Грир. – Если перстень подлинный, твой клиент поднимет шум. Выбрось, и забудь, что видела.

– Но он же не знает, что я это нашла… – пролепетала Мед.

– Узнает, как только ты начнёшь его продавать.

Мед протянула под столом руку, и Грир вложил в неё перстень. Она задумалась на мгновение и качнула головой:

– Может, обойдётся.

– Избавься от этого перстня, Мед. Такую вещь можно легко отследить.

– А ты… сам не хочешь его прикупить, Грир? Скажем, за полдирхема? Резана – небольшая цена.

Грир засмеялся:

– А может быть, оно и медной монеты не стоит. Нет, Мед, спасибо, такие сделки не по моей части. К тому же – что я-то с ним буду делать?

Мед, разочарованно вздохнув, сунула перстень обратно в сумочку.

– Я и не знала, что это восточный орнамент. Я думала, треугольник – романский символ солнца.

– Это древний символ, он распространён по всему миру – терпеливо объяснил Грир.

– Да? – Мед посмотрела на него с удивлением. – И откуда это ты всё знаешь?.. Я-то, едва нашла его, сразу подумала о тебе – кроме тебя, мне никто не поможет с этим разобраться.

– Кто много жил, тот много видел, – улыбнулся Грир.

– Да, старость – не радость. – Пошутила Мед. – Ну, да хранят тебя боги, Грир. Спасибо за подарок для Сторм. Я куплю лакричную пастилу.

– Пусть они хранят и вас, – ответил Грир. – Избавься от перстня. Выйди на мост и швырни подальше.

Мед хихикнула:

– А река не выйдет из берегов? Прощай пока, Грир.

К величайшему восторгу Зубина, Грир прикончил колбаски и покинул «Одинокую даму» без приключений.

По дороге на постоялый двор он увидел на углу Мед, разговаривавшую с высоким мужчиной в тёмном плаще и конопье. Не заметив Грира, женщина взяла собеседника под руку, и они направились по улице, на которой Мед снимала квартиру.

Обычная наблюдательность Грира в этот раз засбоила – внимания на её спутника он не обратил, лишь скользнув по нему быстрым равнодушным взглядом. Грир был занят размышлениями о собственных планах, и этот посторонний остался в его памяти тёмным бесформенным силуэтом.

Грир жил в комнате над входом постоялого двора, расположенного позади лепрозория уже год. Этой каморкой с убогой обстановкой он почти не пользовался: она была мрачной и сырой. Окно её выходило прямо на высокую стену дома напротив, загораживающую свет до полудня. Однако, Грира не волновал уют. Он, вообще, не хотел связывать себя постоянным жилищем. Кроме оружия и доспеха он практически не имел вещей, которыми мог бы дорожить. Привычка к походной жизни состояла для Грира в готовности в любой миг сорваться с места ради опасного заработка.