Яркое солнце, сочная зеленая трава, теплая погода и пение птиц, столь не характерные для середины октября, не увязывались и с тем, что творилось вокруг. Куда уместнее был бы клишированный голливудский ливень или, на худой конец, тяжелые тучи, еще позавчера висевшие над городом. Но не было и намека на приближающийся дождь (ведь это Моритур, сводка новостей которого всегда прекрасна, как и улыбки его жителей).

Сегодня гром и молнии разрывали только сердца собравшихся, а падающая в глубокую яму земля омывалась их же слезами. Молодые люди в траурных одеждах недоумевали как парень, впереди у которого была целая жизнь, мог очутиться под гранитным памятником. Как их друг, которому прочили долгую и счастливую жизнь, может покоиться под свежевскопанной землей, в то время как его все они не могут подобрать слов из-за душащих их слез и говорят о нем в столь непривычном прошедшем времени.

У Кира не осталось близких родственников, поэтому все хлопоты, связанные с прощанием, взяла на себя Лиза. Выходные девушки прошли как в черном тумане: морг и погребальная контора, церковь и отпевание, кладбище и усыпанный цветами гроб, поминки и бесчисленные соболезнования. Лиза еще не была ни невестой, ни женой, но почувствовала себя настоящей вдовой. Большую часть плакателей она держала подальше, потому что волновали ее не те, кто пришли порыдать, а те, кто пришли помнить.

Девушка не хотела, чтобы прощание с Киром было обычной в таких ситуациях формальностью, потому предложила друзьям и коллегам собраться вечером в его любимой кофейне. Даже Кэти, зареванная и облаченная во все черное, сегодня не подавала кофе, а пила его вместе с остальными, не забывая угощать всех присутствующих любимыми десертами Кира. Естественно, за свой счёт. Кэти разделила бремя вдовы, и Лиза была ей безмерно благодарна.

В конце вечера памяти все собравшиеся отправились в любимое место Кира – парк, который и стал, по официальной версии, местом его героической гибели. Каждый из присутствующих произнес небольшую речь в память о друге, а после в небо улетел двадцать один небесный фонарик, по одному на каждый год жизни парня. Компания, провожавшая взглядом улетающие фонарики, быстро разошлась. Жители Моритура не привыкли долго оплакивать ушедших, а гости города торопились по домам.

Спустя полчаса в доме Лизы, еще не успевшей снять траурный наряд и смыть с себя ужасный день в обжигающем душе, появились гости. Селена настояла на том, чтобы подруга пустила их в дом, но вот заставить девушку поддерживать бессмысленную беседу она не могла.

– Я соболезную твоей утрате и понимаю, что сейчас не самое подходящее время для разговоров. – первым подал голос Ингвар, уставший сидеть в гнетущей тишине. – Но нам необходимо обсудить план совместных действий.

– План действий такой… – нарушила обет молчания девушка. – Ты берешь под ручку своего дружка, вы уматываете обратно в тот клоповник, из которого явились, и больше никогда не появляетесь ни в моем доме, ни в моей жизни.

– Сидеть в твоем кло … – взял слово Гадриэль, но его одернул лучший друг. Поняв намек, воин продолжил уже с другой интонацией: – Селена жаждет общаться при тебе. Поговорим и твое желание сбудется. Мы навсегда исчезнем из …

Не успел бонум договорить, как в гостиной материализовался еще один гость. Такой же незваный. Он оперся на камин и оглядел присутствующих.

– Ой! – подскочила от неожиданности Селена.

– Мэш! – одновременно с ней прорычал Гадриэль.

– Собственной персоной. – кивнул малум, усилив напряжение в комнате в несколько раз. Повернувшись к Лизе, он тихо произнёс: – Мои соболезнования, я знаю, как он был тебе дорог.