Слова отца медленно отдалялись и превращались в густой нудный гул. Состояние было сравнимо с внезапным падением в пустоту и последующим ударом о землю. Все тело болезненно закололо, душу медленно выворачивало наизнанку.

"Мы ничего не могли сделать".

Эта фраза, словно приговор, звучал в мозгу, но разум отказывался воспринимать внезапную новость. Подобно инфекции, она заразила организм, пытаясь побороть его своей неподвластной силой.

Лана ушла неделю назад, и молодой человек почувствовал, как одиночество захлестнуло его сознание. Ничто и никто не мог вернуть ему прошлую стабильность. Особенно когда об её уходе узнали все. И каждый норовил ущипнуть его за это.

Его двоюродный брат Саша неоднократно с издевкой замечал, что его глупому братцу не хватило смелости, чтобы отправиться за своей девчонкой. Только в более грубой форме. Естественно, между ним и Димой всё чаще возникали конфликты, в которых молодой человек чаще выходил победителем. Это могло бы быть более приятным, если бы не общий накал страстей.

И это бы закончилось, если бы спустя неделю отец не сообщил шокирующую новость.

О том, что Ланы больше нет.

– Пойми, сын, показать всему миру о нашей истинной сущности для нашей общины означало только одно – смерть. Поэтому мы умело сдерживали себя. Когда Милана ушла, она перестала себя контролировать. Это первая и единственная ошибка. Поверь, в лесах, в дали от города или любого населенного пункта мы автоматически становимся опасными хищниками. Я не знаю, что было у нее на уме, но она совершила еще большую ошибку. Смертельную. Она стала зверем в лесу в разгар охоты. Возможно, они спутали её с обычным волком, а они часто приносят людям ущерб. Это и стало роковой встречей. Прости, но мы уже ничего не могли сделать....

Остальные слова – в пустоту. Огромную душевную пустоту, которую заполнял лишь один человек. А теперь его нет. И нет ни надежд, ни веры, что всё изменится в лучшую сторону.

Когда оцепенение прошло и осознание происходящего взяло верх, Дима почувствовал, как внутри разгорается настоящее пламя из ненависти и ужаса.

– Нет. Этого не может быть, – с трудом произнес он. – Ты врешь мне. Зачем, отец? Зачем ты врешь?

– Я не вру тебе.

– Она не могла погибнуть. Слышишь? Не могла!

Боль заглушила все чувства и с криками вырывалась из глубин его воспаленной души.

– Дима, успокойся, пожалуйста, – отец говорил спокойным голосом, что еще сильнее угнетало. – Я не вру.

– Да? Тогда где доказательства? Я хочу видеть её тело! Я хочу лично убедиться в том, что её нет. Покажи мне её.

– Это невозможно.

– Покажи!

– Это невозможно. Извини, но сейчас она далеко, мы похоронили ее подальше от этого места.

– Это всё наглая ложь.

– Мы нашли её в луже крови. Охотники были неподалеку, пришлось отогнать их подальше. Лана едва дышала, когда я подошел к ней. Её уже невозможно было спасти. Она попросила меня не показывать ее тело тебе. Не хотела расстраивать.

– Ты лжешь, – упрямо твердил Дима.

– Но попросила передать это, – отец протянул ему небольшую квадратную бумагу. – Мне жаль, но тебе придется это принять. Иначе с ума сойдешь.

Это была та самая фотография, которую Лана всегда носила с собой. Поближе к сердцу, как она говорила. Всё та же старая карточка десятилетней давности, где они, юные и счастливые. Только сейчас она вся была измазана кровью. На задней стороне была лишь кровавая надпись.

"Прости".

Одно короткое слово.

И Дима понимал, что оно адресовано ему. Послание от единственного родного человека, которого он больше никогда не увидит. Но это же не может быть правдой!

– Нет, – прошептал он, чувствуя, как внутри закипает еще большая ненависть. – Я в это не верю. Я не верю!