Наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием бранящихся людей и тихими всхлипами остроухой девчушки, и тут внезапно полог приоткрылся в шатер вошел Клауд, запуская внутрь холодный воздух и капли моросящего дождя. Все взоры – гневные или грустные – сразу обратились на темную фигуру, застывшую в проходе.

Седовласый воин как всегда оставался ко всему безразличен, и происходящее его никак не интересовало. Даже если бы Коннор пьяный танцевал на столе и распевал чужеземные гимны, он бы не выказал своего удивления.

Клауд был в утепленной одежде темных цветов и держал в руках что-то большое, завернутое в волчью шкуру. Как только все в шатре поняли, что именно он держит, то сразу встрепенулись, позабыв про затянувшийся скандал.

– Хасса! – взволнованно запищала Мелани и в мгновение ока очутилась около мрачного следопыта, ловко проползая под столом. – Она?..

– Дышит, – ответил на ее незаданный вопрос рослый мужчина и задумчиво взглянул в заплаканное лицо эльфийки серыми безучастными глазами.

– Где ты ее нашел?! – Коннор быстро подошел к своему брату, с ужасом разглядывая обессилено повисшую в его руках Альму, которая выглядела, по его мнению, очень плохо.

– В двух шагах от лагеря, совсем рядом, – воин сделал несколько шагов вперед мимо стола и аккуратно положил девушку на спальное место Джун, после чего добавил: – И у нее в руках было вот это.

Клауд протянул гадалке несколько черно-лиловых цветков, и та широко распахнула темные глаза:

– Эмбра татурим! – неожиданно для всех радостно воскликнула женщина, и тут же скомкав цветы в ладони, закинула их в варево в небольшом котелке, стоявшее в углу шатра. Жидкость в нем вспыхнула, запузырилась и приобрела совершенно иной оттенок.

– Молодец девочка! Не подвела. Этого надолго хватит! Вы еще сами ее поблагодарите! – ласково приговаривала Джун, медленно помешивая зелье длинной старой палкой поднятой с пола, но вода, нарушая все законы физики, сопротивлялась созданному течению и закручивалась в другую сторону.

– Вы издеваетесь?! – Коннор непонимающе воззрел на целительницу. – Вам принесли раненую девушку, а вы ее даже осматривать не собираетесь! Может, здесь что-то серьезное!

Парень присел возле Альмы, пытаясь хоть что-нибудь понять:

– Да она вся горит! – прошептал он, положив ей руку на лоб. – И все лицо у нее поцарапано. Как вы можете это объяснить?! Ей не грозила смерть, да?!

– Она же вернулась, и живая. Карты не врали, – холодно из-за спины пробормотала Джун.

– Судя по следам, она шла одна и просто упала, – встрял в диалог Клауд, придерживая одной рукой приоткрытый полог. Он собирался уйти.

– Подожди! – окликнул его брат. – Ты можешь все проверить? Ведь здесь и дураку понятно, что Альма не сама себя так потрепала. Здесь должно быть еще что-то.

– Ладно, – флегматично кивнул следопыт без капли энтузиазма. – Я как раз собирался заняться этим и обо всем доложить Эрике.

Не дожидаясь продолжения разговора, промокший седовласый воин вышел под дождь, отчего Коннор вновь почувствовал пронизывающий холод непогоды, проползший по рукам и шее. Джун, закончив работать над зельем, склонилась над бедной девушкой и начала аккуратно трогать ее голову рукой, после чего с озадаченным видом произнесла:

– Мелани, мне понадобится твоя помощь, а вас, юноша, я попрошу удалиться. С вами мы позже поговорим.

Коннор лежал в своей палатке и при тусклом свете лампады изучал странный и довольно ветхий фолиант, написанный от руки. Сколько бы он ни старался – почерка автора он разобрать не мог, но из-за своей упорности досидел с книгой до поздней ночи. Юноша не имел привычки бросать дела, сделав их только наполовину, и это было его самое страшное кредо. Фолиант он нашел на одном из привалов отряда мятежников под поросшим мхом камнем и никому об этом не сказал, думая, что подобная пустая безделушка никого из солдат не заинтересует. И вот только сейчас у него дошли руки до изучения странной находки.